Глава 8
Седобородый Холт, чудак большой,
Не зря идет молва,
Что колуном и кочергой
Он бреется с утра.
Седобородый Холт, Седобородый Холт,
Хвала тебе и слава,
Лихою доблестью твоей
Гордимся мы по праву.
Уилл взял последний аккорд на мандоле и замолчал, пока затухали ноты. Делия восхищенно захлопала в ладоши.
– Как хорошо у вас получается! – воскликнула она с некоторым удивлением. – Вам следует как-нибудь зайти к нам в таверну и спеть там!
Уилл покачал головой:
– Не думаю. Вашей матери вряд ли понравится, что я ничего не делаю, а только горланю песни и подчищаю ваши припасы.
Сказать по правде, он не был уверен в том, что рейнджеры могут распевать песни на публике, развлекая посетителей таверны, – уж как-то это не очень вязалось с их достоинством и скрытностью. Он даже не был уверен, стоило ли петь для Делии. Но она была такой милой и симпатичной, а ему, молодому человеку, было так скучно и одиноко, что он решил позволить себе небольшую вольность.
Они сидели на крыльце его хижины. Стоял поздний вечер, и осеннее солнце бросало на них косые лучи сквозь ветви деревьев с наполовину опавшими листьями. В последнюю неделю, начиная с ужина, на котором присутствовала команда скандианского корабля, еду по вечерам ему вместо матери приносила Делия. Когда она пришла сегодня, он наигрывал песню «Седобородый Холт» и упражнялся в одном особенно трудном пассаже из шестнадцати нот со своеобразным ритмом. Делия попросила его сыграть еще раз, вместе со сло вами. Это была известная песня, называвшаяся в оригинале «Седой пастух Джо Смоук», повествующая о неумытом грязном пастухе, спавшем вместе с козами, чтобы согреться. Когда Уилл только начинал осваивать мандолу, он переделал ее в «Седобородого Холта», намекая на неопрятную шевелюру и всклокоченную бороду своего учителя.
– Разве рейнджер Холт не против того, чтобы ты так насмехался над ним? – спросила Делия, широко раскрыв глаза.
Холт славился во всем королевстве как самый хмурый и мрачный рейнджер, и Делии раньше даже не приходила в голову сама мысль о том, что над ним можно шутить. Уилл пожал плечами:
– Ну, не такой уж Холт серьезный, как ты думаешь. Вообще-то, у него неплохое чувство юмора.
– Вот уж он посмеялся, когда загнал тебя на дерево, услышав от тебя эту песню в первый раз, – раздался голос позади них.
Знакомый женский голос, низкий, с интонацией, напоминавшей Уиллу журчание ручья, переливающегося по гладким камешкам. Он узнал его сразу же и вскочил на ноги, оборачиваясь.
– Элис! – воскликнул он, расплываясь в улыбке.
Шагнув ей навстречу, он приветственно протянул руки, и она сжала их, поднимаясь на крыльцо.
Это была высокая, длинноногая и очень элегантная девушка, облаченная в белое платье прекрасного покроя – официальную форму дипломатической службы.