«Строевая часть» – это военная канцелярия, которая ведет «дела» и выдает «бумажки». Подспудно, люди знают и говорят:
– Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.
– До бога высоко, до царя – далеко, – ухмыляются циники.
Сакральное и бытовое смешиваются между собой причудливым образом на бескрайних российских просторах. Российский континуум растянут в пространстве и времени. У нас трудно разобрать, где кесарево, а где божье. Воплощение главных идей доходит до социальных низов в виде незыблемого принципа «ты начальник – я дурак» и веры в «доброго царя».
«Виноват всегда кто-то другой!»
«Спасение в вышних!»
В начале ХХ века пели:
– Добьемя мы освобождения своею собственной рукой.
Дело не пошло.
Внуки членов Политбюро не переживали за будущее и прикидывали варианты по принципу «лучшее – враг хорошего». Легкодоступность опций делает выбор непростым. Когда все можно, ничего не хочется.
Иногда система давала сбои, и несознательный отпрыск благородного семейства подводил родственников «под монастырь»
Фраза «подвести по монастырь» звучала пикантно в отношении «советского и партийного работника». Советская власть едва терпела монастыри, которые остались после революции. «Советских и партийных работников» наказывали лишением должности и исключением из партии. Их больше не ссылали в монастырь, как было принято раньше.
В старину заключение в монастырь и пострижение в монахи практиковалось, как действенный способ административной борьбы. Борис Годунов, например, организовал пострижение в монахи мамы первого царя из рода Романовых, а папу будущего царя – заставили стать монахом. Правда, Годунову это не помогло.
Если сын важного чиновника не возвращался из «интересной командировки» и оставался на Западе, – по углам начинали шептаться:
– Такой-то остался там-то.
– Да ну, не может быть!
– Может.
В воздухе носилось слово невозвращенец. Папа «путешественника» катился вниз с вершины административной пирамиды, отправляясь на пенсию или в другую форму административного забвения.
Подобная последовательность событий становилась следствием психологического закона растущих ожиданий. Об этом законе много и с удовольствием говорили на излете 80-х и в начале 90-х. Сожалели по поводу революций, состоявшихся в России в начале ХХ века, высказывались открыто, публично и многословно.
– Революция 17-го года произошла после того, как в 1913 году Россия достигла пика экономического развития, – говорили с экрана ТВ люди с умными и интеллигентными лицами. – Жизнь народа улучшилась, но хотелось большего.
Когда много есть, хочется еще больше, и желательно – побыстрей. Ненасытность желаний подстегивает нетерпение.
Некоторым отпрыскам советской иерархии казалось несправедливым жить в Стране Советов,