Он медленно прошёлся взглядом по фрескам на стенах тронного зала и остановил свой взор на изображении богини Исиды, к которой сейчас обращался. Но та не ответила на его вопрос. У неё был озабоченный вид, она как раз разговаривала с какой-то неизвестной женщиной с человеческой головой. Фараон хотел было спросить, кто эта женщина и как она оказалась на фреске, как вдруг незнакомка сама заговорила с ним. Беспардонно повернувшись в анфас, она упёрла кулаки в бока и грозным голосом прошипела:
– А теперь ты отпустишь Париса со всем его добром и никогда больше не будешь соваться не в свои дела!
Она говорила правильно, но с очень сильным акцентом. Кажется, она и не пыталась выговаривать слова по-древнеегипетски.
– Исида! Кто это? – воскликнул Протей.
– Это Афродита. Греческая богиня, – грустным и усталым голосом ответила Исида.
– Если греческая, то почему она тут командует?
– Слушай, умник, – перебила его Афродита, – ты философствовать будешь или делать, что боги велят?
– Вообще-то я сам бог, – возразил фараон.
– Чего?! Исидочка, дорогая, ты слышала, что сейчас сказал этот смертный? Бедненькие египтяне! Их царь одержим манией величия!
– Он действительно бог, – тихо сказала Исида. – Живое воплощение бога Ра, как и всякий египетский царь.
– Ну и порядочки! Если бы в Элладе всех царей обожествляли, то храмы строить было бы негде. Но это неважно. Бог ты там или кто ещё – изволь исполнять, что тебе сказали, иначе я тебя так отделаю, что археологи мумию не опознают!
– Ну, знаете ли! – возмутился Протей. – Хамства я ни от кого терпеть не намерен. Не знаю, кто она там, в Элладе, а здесь я царь и бог! Эй, стража! Арестуйте эту нахальную бабёнку!
– Только не ругайтесь! – взмолилась Исида. – Протей, сынок, не спорь ты с ней! Эти чужеземцы ведь поклоняются другим богам – пусть уж их боги с ними и разбираются.
Фараон оглядел фрески с изображениями богов. Те смущённо молчали, оставляя выбор на его усмотрение. Он не был обязан и не хотел соглашаться с Исидой, но она так его просила! Кроме того, её божественный опыт был намного больше, чем его. Мрачно помолчав с минуту, он велел отпустить Елену и разрешил Парису до захода солнца со всем своим добром покинуть Египет.
– Вот и молодец, красавчик, – приятным голоском безо всякого акцента сказала Афродита. – Сразу бы так! Пойду прослежу.
И она, изящно покачивая бёдрами, удалилась с фрески.
Протей молча смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, а потом сурово спросил у Исиды:
– Что это значит?
Исида тяжело вздохнула.
– Это значит, – ответила она, – что в Элладе сейчас намечается какая-то очень серьёзная заварушка, и лучше нам в неё не влезать.
– Но греческие боги, надо думать, совсем с ума посходили, если такое допускают и даже поддерживают!
– Именно поэтому