сейчас больно. Я очень сильно сожалею о том, что не согласи—
лась бежать с тобой на край света. Бежать туда, где нас никто
и никогда не найдет. Какая же я была дура!
Именно в эти минуты к спальне подошел Кималь. Подо—
шел к моей комнате Азраиль* собственной персоной. В эти
секунды он хотел открыть дверь, но услышал, как я говорю,
и просто замер, словно затаившийся хищник. Савашь тем вре—
менем держал в руках мою фотографию и, любуясь ею, говорил:
– Бихтер, милая, расскажи, что случилось? Почему ты так
встревожена? Знаешь, милая, давай, наверное, встретимся, и ты
мне все расскажешь как есть. Встретимся на нашем старом мес—
те, хорошо? Я буду тебя там ждать… Бихтер, я и в ад кромешный
за тобой с улыбкой на устах пойду.
Тогда я почувствовала незабываемую нежность в его голосе,
которая придавала мне сил. Именно эти слова мне помогли
набраться храбрости. Я взяла простыни с постели, привязала
к батарее и спустилась вниз со второго этажа. Когда мои ноги
коснулись земли, я взглянула наверх и увидела разгневанного
Кималя. Он все слышал, зашел в спальню и увидел распахнутое
окно со спущенной простыней. Я бежала как ошпаренная от
особняка на улицу, запрьтшула в проезжающее такси, а Кималю
оставалось лишь наблюдать, как я ускользаю из его рук. Пре—
одолев гнев, не отвечая ни на какие вопросы, он в ту же секун—
ду сел в свою машину и помчался за мной.
В такси я чувствовала себя в безопасности. На мое счастье,
водитель оказался лучшим другом Саваша. Его звали Керим. Он
посмотрел на меня в зеркало и сказал:
– Возможно, я вас сейчас спасаю, госпожа? Савашь просил
как можно безопаснее доставить вас до пункта назначения.
Я ответила ему тихим голосом, смотря в зеркало:
– Спасибо тебе огромное, если бы не ты, то я не познакоми—
лась бы с таким человеком, как Савашь. Спасибо, что решил
помочь, не прося ничего взамен.
– Аллах Акбар, госпожа. То, что я сейчас с вами, это его воля.
Его величию бесполезно сопротивляться. Аллах велик.
Тут он был прав как никогда. Все происходит по воле Алла—
ха, без него тот или иной цветок не распустится, не умрет тот
или иной человек. Это все его воля, а не наша, к сожалению.
А дома, после того как Кималь в бешенстве умчался куда—то,
мой отец пошел ко мне в комнату и увидел, что я сбежала. Он
в гневе схватил старинную вазу, которая стояла на пианино,
и швырнул ее об стену. Громкий звук разбитого фарфора впе—
ремешку с его воплем привлек внимание людей.
– Мерзавка! Я должен был убить эту несчастную сразу, как
только она появилась на свет!
На разъяренные крики Мехмета Сорала в комнату вбежали
моя мама и госпожа