Ребята все смеялись и смеялись, и этот смех навсегда застрял в моих ушах, по-видимому, как и прозвище Магнит в их головах.
И теперь в коридоре снова звучал этот смех, но направлен он был на последнюю жертву Кейда.
– Ой, смотрите, – произнесла я, прочистив горло, – игра на определение, кто более бестолковый: Кейд или его бита. – И я кивнула в сторону, намекая парнишке, чтобы тот поскорее убирался отсюда, пока Кейд отвлекся на меня.
Кейд осмотрел меня с головы – волосы под его пристальным взглядом тут же показались мне более непослушными, чем обычно, – до скинхедов с разными шнурками, и его улыбка стала в два раза шире.
– Ой, смотрите, индикатор веселья. Ну как, весело здесь, Лили?
– Вижу, весело здесь только одному человеку.
Парень обвел взглядом коридор, битком набитый учениками.
– Тогда ты невнимательно смотришь. – Он понизил голос. – А… понял. Ты никого, кроме меня, не видишь, да?
Если бы я показала Кейду, насколько раздражена, то победа осталась бы за ним.
– Я здесь, чтобы спасти еще одну душу от твоего высокомерия, – процедила я сквозь зубы.
Хотя, возможно, я вовсе никого и не спасала. Парнишка даже не сдвинулся с места. Я дала ему отличную возможность сбежать, а он все еще стоял здесь. Более того, он произнес:
– А что, если сначала положить мяч на биту, а потом поставить ее мне на голову?
Кейд похлопал его по спине:
– Отличная идея. Где бита?
Я вздохнула – не надо было вмешиваться, очевидно, парнишке нравилось насилие – и продолжила свой путь.
– В следующий раз приходи пораньше. Нам бы не хотелось, чтобы все вышло из-под контроля, – крикнул Кейд, поднимая новую волну смеха.
Меня захлестнул гнев, и я обернулась:
– Ты когда-нибудь слышал об аллитерации? Так вот, поинтересуйся на досуге.
Да, жалкий ответ. Аргумент, который он даже не поймет, но другого у меня не было. Народ вокруг засмеялся еще сильнее. Я повернулась и собрала все свои силы, чтобы отойти от них не спеша.
Глава 4
– Я решила участвовать в конкурсе авторской песни, – сообщила я с улыбкой.
Рука Изабель зависла над пижамой.
Был вечер пятницы, и мы собирались смотреть у нее дома ужастики. Я со вчерашнего дня прокручивала в голове эту новость и вот теперь ее озвучила. А это означало, что мне придется довести дело до конца. И я это сделаю.
– Правда? – Голос подружки отдавал скептицизмом.
Я упала на ее большую кровать и вперила взгляд в постер Эйнштейна, который был приколот к потолку. Меня всегда интересовало, как Изабель могла спать, когда он вот так взирал на нее сверху? Мне, например, это давалось с трудом.
Но я все равно любила ночевать у Изабель. Она была единственным ребенком, так что ее дом для меня являлся оазисом спокойствия. Мы ужинали с ее родителями – сегодня вкусными домашними тамале с рисом и бобами, – затем поднимались