– Жертва!.. Вам, боги и прародители!
Ему подвели еще двух, кротких как овечки, тихих и бледных. Уже молча, торопясь, он заколол – дети особо угодная богам жертва. Кровь щедро текла по каменной плите, впитывалась в землю. Гойтосир изрубил жертвенным топором тела на куски, разбросал, щедро разбрызгивая кровь. Подошел Корнило, его острый взор метнулся к братьям. Чех, Лех и Рус медленно выступили вперед.
Гойтосир снова воздел к небу залитые по локоть руки:
– Гой ты еси, великий Скиф!.. Узри и подай знак своему племени!
Все затихли, смотрели в небо. Всего два облачка, оба застыли в безветрии, не двигаются, солнце светит ярко. Синева уже с бледностью, как всегда при переходе к осени. Уже и листья кое-где желтеют, но солнце еще жарит, как в разгаре лета.
– Колоксай! – вскричал Гойтосир. – Солнце! Подай знак своему потомку – Чеху!
В томительной тиши все ждали. Где-то заплакал ребенок, на него свирепо зашикали. Бабу тут же вытолкали, велели не высовывать рыла из повозки. Гойтосир выждал, побрызгал кровью из чаши на меч среднего брата, вскрикнул еще мощнее:
– Тогда подайте знак отважному Леху, вашему праправнуку!..
Люди едва успели вскинуть головы, как над головами пронеслась, шумно ляпая по воздуху крыльями, серая утка-кряква. Внезапно прямо из солнца, так показалось ослепленным глазам, выметнулся сверкающий оперением белоснежный сокол-сапсан. Прямо над головами он ударил в утку с такой силой, что брызнули серые перья, люди услышали глухой удар, а сокол подхватил добычу крючковатыми лапами и унес, уже работая крыльями неспешно, с ленивой уверенностью.
Одно перо, колыхаясь в воздухе, медленно опустилось на колоду. В толпе пошел оживленный говор. Перо скользнуло по залитому кровью лезвию меча, прилипло. Гойтосир вскинул кулаки, потряс в победном жесте. Гул в толпе стал гуще. Гойтосир повернулся к неподвижным братьям, вскричал ликующе и страшно:
– Жертва принята!
Лех вскричал с такой торопливостью, что голос сорвался на щенячий визг:
– Что?.. Что сказали боги?
Волхв торжественно воздел руки, заговорил громко и властно, но Чех и Рус, зная его хорошо, уловили в голосе волхва нотку удивления:
– Твое… племя… не сгинет!
Вздох облегчения вырвался из груди Леха. Он едва не подпрыгнул, щеки порозовели. Огромные ладони были прижаты к груди, как у ребенка, что выпрашивает лакомство.
– А еще?.. Что еще?
– Боги говорят, – продолжил Гойтосир мощным голосом, дабы услышали все собравшиеся, и голов уже рябило море, – что путь твой будет велик и горд!.. Ты найдешь обетованные земли, где земля настолько жирна, что из нее можно давить масло. Трава там сочная и сладкая, в реках тесно от рыбы, стаи жирных гусей не боятся человека, ибо никогда не зрели людев… Олени будут подходить к вам и брать хлеб из ваших рук, а непуганые птицы садиться вам на плечи.
Народ радостно загудел. Родня Леха кричала и била рукоятями топоров в щиты, дудела в трембиты. Лех слушал в радостном