Ночью Русу казалось, что костров в степи полыхает столько, сколько звезд на небе. Ис вместе с ним бродила от костра к костру, слушала песни, с изумлением смотрела на зажигательные пляски. Мужчины плясали до упаду, а женщины и дети только смотрели с телег. Здесь был мир мужчин, и хотя никто не запрещал женщинам ездить верхом или охотиться хотя бы на зайцев, те лишь гордо указывали на мужчин. Это их дело. Если же на коня сядет женщина, то это укор мужчине, который не сумел обеспечить, накормить, привезти…
– И ты так считаешь? – шепнула она ему тихонько.
Он признался:
– Сперва – да. Потом решил, что ты ведь из другого племени. Ты не обязана следовать нашим обычаям. Если, конечно, не будешь нарушать главные.
– Главные?
– Да. Не посмеешь, к примеру, предать племя, укрыть предателя или помочь ему. Не смеешь даже предать земле тело изменника или сочувствующего врагу! Мы тела таких людей оставляем зверью и воронам на потребу…
Она зябко передернула плечами:
– Пронеси и сохрани! Мне можно сопровождать тебя в дозоре? А то уже скучно ездить только внутри обоза. Другие женщины со мной не знаются. Догадываюсь, это из-за того, что я в седле.
– В дозор все-таки нельзя, – сказал он, обнял, прижал к груди. – В дозор даже не всяких мужчин посылают. Только самых-самых!
Она счастливо засмеялась:
– То-то вы с Лехом всегда впереди.
Едва порозовел восток, Лех и Рус вскочили на коней. Сова уже ждал в седле, собранный для долгой скачки. Конь под ним был поджарый, с сухим мускулистым торсом. Рус сразу оценил его как редкостного скакуна, хотя с виду конь не выглядел таким же могучим гигантом, как красный жеребец Леха или черный – Руса.
– Долго спите, – заметил Сова с прохладцей.
– Долго? – оскорбился Лех. – Да еще ночь!
– Мужчин рассвет застигает в пути.
– О боги… Еще один Гойтосир с его занудством!
Кони перемахнули тлеющие угли сторожевых костров, пошли бодрой рысью, постепенно разогреваясь. Сова сразу приотстал чуть, давая братьям мчаться бок о бок, касаясь стремян друг друга.
Темная стена леса приближалась, уже было видно два вытянутых далеко вперед клина. Деревья стояли тесно, выдерживая натиск степи, исполинских стад туров, ураганных ветров, палящего зноя. Под их кровом зеленел цепкий кустарник, на коне въехать, как сразу определил Рус, просто немыслимо. К тому же острые глаза братьев заметили мертвые деревья, зависшие на ветвях живых: тронь – рухнут, костей не соберешь, а внизу наверняка валежины с торчащими вверх и в стороны острыми сучьями.
Лех повертел головой, сравнивал:
– Смотри, как будто Скиф прорубил огненным мечом!
Рус всмотрелся, сказал неуверенно:
– Похожи на высохшие русла рек…
– Три реки?
– Три рукава одной реки. Только дно должно быть из песка… или хотя бы камня. А я такой травы в жисть не видел!
Сочные стебли хрустели под копытами. Кони до самого брюха взмокли от густого сока. Из-под ног нехотя выпрыгивали