– Добрый день, господин литератор! – прозвенел возле него задорный и звонкий женский голос.
Михаил поднял голову и покраснел. Он только что непростительно манкировал всеми приличиями, не поклонившись графине Вильде, которая ехала в ландо[18] и оказалась совсем близко от него. Поспешно сняв шляпу, Авилов рассыпался в извинениях. Пока он говорил, графиня внимательно смотрела на него, обмахиваясь веером, и на губах ее трепетала обычная для нее загадочная полуулыбка, из-за которой досужие языки в свое время назвали Веру Андреевну северным сфинксом, а злые языки – сфинксом без секрета. На вид графине было около тридцати лет; темноволосая, с зеленоватыми глазами и чуть-чуть асимметричным лицом, на котором одна бровь располагалась немного выше другой, она не производила впечатления красавицы, но источала такое жизнелюбие, такую энергию, что затмевала любых красавиц. Под ее открытым насмешливым взглядом Михаил стал путаться в словах и, признавшись, что был слишком поглощен своими мыслями и не смотрел по сторонам, сконфуженно умолк.
– И о чем же вы думали, милостивый государь? – осведомилась графиня с напускной строгостью.
– О госпоже Кохановской, – честно ответил Авилов.
– Какой ужас! – вырвалось у Веры Андреевны. Она говорила вроде бы совершенно искренне, и в то же время присутствовало в ее интонации какое-то преувеличение, беспокойная, жалящая нотка, которая давала понять, что графиня иронизирует, и, может быть, даже не столько над предметом разговора или своим собеседником, а над самой собой. Михаил, мало знакомый с манерой выражения Веры, немного растерялся и в то же время поймал себя на том, что не может удержаться от улыбки.
Он объяснил, что виделся с Тихменёвым и они обсуждали современную литературу. Чтобы не задерживать светскую даму, для которой, как он полагал, его персона не представляет особого интереса, писатель добавил, что возвращается в Оттерсвайер.
– Надо же, какое совпадение! – воскликнула Вера Андреевна. – Я как раз еду туда навестить вашего confrère[19] Жемчужникова. Если хотите, могу вас подвезти, а если вы еще незнакомы, могу вас представить…
И прежде чем Михаил успел опомниться, она уже велела кучеру остановить ландо возле тротуара.
Писатель был совершенно не готов к такому повороту событий. Его гордость (а она у него была, и крайне чувствительная) тотчас учуяла в предложении собеседницы нечто покровительственное. Однако пока Михаил пытался подыскать вежливые слова для объяснения, почему он предпочитает дальние прогулки пешком обществу дамы, которую принимает у себя великая герцогиня Баденская, вдруг оказалось, что он уже как-то незаметно переместился в коляску и зеленоватые глаза Веры Андреевны, оказавшейся на сиденье напротив, смотрят