День матери. Роман. Сергей Кубрин

в Подмосковье, сам герой России и новых готовит героев, а вот Андрюха сидит за непробиваемым стеклом, отвечает на звонки обиженных и оскорбленных, формирует наряд, заполняет журнал учета и кричит, кричит оттого, что не герой, оттого, что космоса не видел и ничего уже не увидит, кроме жеваных стен полицейской трущобы.

      – Кто во второй группе? – кричу в ответ, еще сильнее, чтобы дежурный понял, кто здесь главный.

      – Гнусов, – кажется, совсем уж неприлично громко орет дежурный. Или я так реагирую, услышав фамилию напарника.

      Гнусов так Гнусов – мне с ним детей не крестить.

      Захожу в кабинет, не здороваясь. Гнусов перебирает бумажки, заглядывает без конца в шкаф. Нам поговорить бы, так и так, выпили-перебрали, понесло не туда. Но я говорил искреннее, а вот Гнусов, надеюсь, трещал, как пулеметчик.

      Да пошел ты, Гнус, раз такое дело.

      В дежурные сутки я не занимаюсь рядовыми служебными делами. Если начнешь работать, хотя бы в сводку заглянешь или в информационную базу, чтобы проверить, не засветился ли кто из твоих – знай, в тот же миг на районе что-то случится и теплый прокуренный кабинет придется сменить на свежий участок местности.

      Поэтому спокойно включаю компьютер и вместо протокольных бланков выбираю пасьянс-паук. Гнусов косится, что я там делаю, неужели работаю. Убеждается, что своим дежурным принципам и суточным суевериям не изменяю, бросает бумаги и уходит. Дверью он хлопать научился, подумаешь. Раньше держался, то покурит, то на улицу выйдет, а сейчас – хиракнет от души, до предельного стона косяка, и успокоится.

      Шалят нервишки, а куда деваться.

      Мне бы спросить, что там с нашим «детским» материалом. Время уходит, а потеряшки подвисли. Мамочки, должно быть, вот-вот оцепят здание отдела, начнутся очередные выпады, угрозы прокуратурой, верховным ареопагом, чем-то еще.

      Но, Господи, знал бы ты, насколько мне все равно.

      Это поначалу раскрываешь все, точнее, стремишься к полному раскрытию. А прослужив достаточно, учишься видеть перспективу.

      Я вот думаю, что дети сами ушли из дома. Ну, бывает так, когда ищешь свежачка на голову. Сколько их было, таких первоходов: прости меня, мама – прости меня, папа.

      Гнусов убежден, что детей похитили.