– Так тому сто лет в обед!
– Альбион ничего не забывает. Поэтому, Алексей, путь в разведку для меня теперь закрыт. Да к тому же я однорукий калека. Надо думать о том, как помочь Буффаленку наладить связи с нынешним руководством. Я могу – и хочу – быть посредником, но не более. У Федора задание стратегического масштаба. В будущей войне с Германией нам очень понадобится такой резидент. А в Военном министерстве о нем знаю я один!
– Неужели? – усомнился Лыков. – Ведь тогда, в восемьдесят девятом, твои люди участвовали в операции. Взять того же Артлебена…
– Я один, – подтвердил Таубе. – Еще знали покойный государь и Ванновский[14], но оба уже в земле. Артлебен и другие если и догадывались, то не более того. А теперь этот агент большого калибра, будущий резидент и наша надежда в грядущей войне, – прислал письмо из Цинтау. В нарушение всех инструкций, через посредство случайного человека. Вот нахал!
Лыков рассмеялся:
– Федор с этого и начал свое послание: сами знаете кто намнет мне холку. Ну давай уже, читай. Вслух. Пора выяснить, что там такое случилось. Не просто же так Буффаленок нарушил инструкции.
Барон разложил на столе листы. В пакете оказались следующие бумаги: личное письмо Ратманова Лыкову и Таубе, сведения о крепости и порте Цинтау, очерк колонизации Германией территорий в Океании и записка о диверсии японской разведки против России. В личном письме Федор так и написал: последний документ самый важный. И лишь из-за него он пошел на риск. Обошлось бы наше Военное министерство и без данных о мощностях германского минного депо в бухте Киао-Чусоу! А вот диверсия…
О ней Ратманов-Гезе сообщил все, что смог узнать. По его сведениям, с 22 по 30 июня 1904 года в Токио проходили секретные переговоры польских революционеров с японским Генеральным штабом. Для этого вожди ППС[15] Пилсудский и Филипович тайно прибыли в Японию под чужими именами. От японцев переговоры вел генерал Ацуси Мурата, начальник одного из отделов Генерального штаба. Стороны обо всем договорились! Военные обещали полякам значительную финансовую помощь на ведение подрывной деятельности против России. Включая диверсии, саботаж, сбор разведданных, организацию вооруженного восстания в Привислинском крае и массу других действий, направленных на ослабление монархии. За предоставление одних только разведывательных сведений о русской армии полякам платят по девяносто английских фунтов в месяц. Еще помогают ввозить в Польшу оружие для боевиков и обещают не выдавать России польских дезертиров по окончании войны.
Буффаленок писал также, что известная демонстрация в Варшаве на Гжибовской площади 13 ноября 1904 года была устроена людьми Пилсудского на японские деньги. Тогда впервые за последние сорок лет поляки дали вооруженный отпор полиции и казакам, когда те попытались разогнать людей. С обеих сторон были убитые и раненые, а зачинщики ускользнули. С 1863 года Варшава не знала таких событий!
Самое важное было в конце записки. Гезе сообщал, что в структуре руководства ППС создан