Что еще о слонах? Ну огнем он дышит, это да, это я сам видал. И искры у него из глазищ. И срет он раскаленными бронзовыми шарами, а как испугается – так огненной лавой. Так-то! [Из чего, как заключил наш исследователь, этот солдат слонов вживе никогда не видывал. – Ю. В.]
Но нашим ребятам ни искры его, ни лава ни по чем! Все же славные мы солдаты, римляне!»
Легат 2-го легиона Марк Валерий Агинобарб: «При подсчете потерь я пришел в ужас. Сперва не поверил даже, что от всего моего легиона к концу битвы осталось всего тридцать человек. На поле битвы виднелось кровавое болото, в которое превратились все шесть тысяч моих легионеров.»
Еще множество воспоминаний; и вот наконец:
Сенатор Тит Юний Катулл: «Сам я, как ты понимаешь, битвы этой не видел – был еще слишком мал. В ней участвовал мой отец, от был легатом славного Первого легиона, павшего целиком; там он и сложил голову.
Беда наша, мой друг, была, я так думаю, в том, что Рим был весьма беден в ту пору, после трех неурожайных лет, и мы смогли выставить всего четыре легиона, на большее попросту не хватило денег. Поверишь ли, я, мальчик из сенаторского сословия, подчас неделями не видел мяса на обеденном столе, а плебеи попросту пухли от голода.
А сразу после битвы дела наши как-то почти сразу поправились. Видишь мою виллу? Согласись, она неплоха. Именно тогда брат моего отца, усыновивший меня, ее и построил. Да посмотри и на виллу старого одноглазого и однорукого пройдохи Сулия! А ведь он родом-то из плебеев, и отец его служил простым солдатом.
Все это несколько странно, по-моему, и я рад, что ты проводишь свои изыскания. Может, благодаря им, что-то как-нибудь прояснится…»
* * *
Стоп! Вот с этого-то места и начинается собственно сюжет повести, ибо сразу после посещения сенатора на нашего героя совершается первое покушение. Пока еще это можно принять за случайность: просто какой-то ненормальный нападает на него с ножом; в конце концов, мало ли сумасшедших в огромном Риме?
Но после того, как вслед за тем обрушивается лестница в его собственном доме, пища его оказывается отравленной, а в спальню его влетает зажженная стрела (и все это в один день!), он начинает осознавать, что почему-то на него ведется всамделишная охота.
Далее число покушений множится, лишь везение всякий раз спасает его, [не буду на каждом из них останавливаться]. И постепенно в нем укрепляется мысль, что все это каким-то образом связано с его историческими изысканиями.
Однако, будучи действительно храбрым римлянином, он с тем большим усердием, невзирая на смертельные