– Считаешь меня недостойным даже разговора? – еще больше обиделся светловолосый и недовольно скривившись, добавил: – Ну конечно, ты же теперь у нас настоящий лиходей! Нечета нам, обычным масляным крысам!
– Можем махнуться местами, – не обращая внимания на его выпады, я посильнее затянул болты и принялся проверять винтовые стяжки.
– Прям благородный фэр, не иначе.
– Какой есть.
Дик почесал затылок и продолжил засыпать вопросами:
– Не пойму, чего Хвост с тобой носится? Был бы действительно хороший мастер, а то ведь так принеси-подай, даже смотреть противно.
– Так не смотри, – огрызнулся я. – Чего я в цирке выступаю, чтобы на меня пялиться!
– Да я бы с удовольствием, так ведь чего ж теперь глаза себе выколоть, – хмыкнул собеседник.
– А любимчиков не за умение выбирают!
За моей спиной возник гоблин. Подслушав наш разговор, он не преминул, внести свою лепту и подковырнуть.
– Не вы меня сюда приглашали и не вам выгонять! – тягаться в красноречие с двумя противниками я не собирался, поэтому резко поднявшись, устремился к комнатушке механикуса.
– Правильно, беги к своему покровителю! Пожалуйся на нас! На злых помощников, которые делают за тебя всю работу, – услышал я в спину голоса.
Стиснув зубы я, молча проглотил накатившую обиду и не вдаваясь в причину столь рьяных нападок.
Но не прошло и пяти минут, как огонь истины стал жечь меня изнутри.
Дорогу я им не переходил, работу выполнял исправно…
Тогда в чем дело?
Неужели один полет с Ти и Белым Хвостом окончательно настроил их против меня?!
Дика – может быть, а вот Бирта навряд ли. Этот зеленокожий с первых дней невзлюбил меня. И теперь при каждой новой встрече пытался больней уколоть словом или подстроить иную пакость.
Я вспомнил, как гоблин смотрел на меня, когда я корчился от боли после сокрушительных после ударов соседей-контрабандистов. В тот миг ненависть кипела в нем не хуже чем в котле с травяным супом. Он готов был испепелить меня взглядом, а для верности лично вцепиться в горло, разделавшись со мной раз и навсегда.
Но почему?!
Ответа у меня не нашлось.
Подойдя к двери, я остановился, так и не осмелившись побеспокоить механикуса. После нашего полета на Рифт гном практически не разговаривал со мной. Отстранившись от окружающего мира, он стал таким же нелюдимым, как мой бывший учитель в период вдохновительного поиска Эверики. Лишь Тиса изредка навещала гнома, и они долго о чем-то разговаривали. И зачастую подобные беседы заканчивались криками. Вот и сейчас я невольно заметил, сквозь щель приоткрытой двери, как летунья замерла напротив лежака Белого Хвоста.
Очередная напряженная беседа достигла своей кульминации.
Я уже собирался отложить свой визит к механикусу, но долетевшие до меня слова заставили задержаться.
– Ты использовала наш предпоследний траунс! Зачем?