Настя так зримо представила эту реальную картинку стремительно убегающей молодости, что, сменив на главной странице в Сети свое изображение ненатурального, загримированного лица с неестественно накрашенными глазами и губами на фотку с горного склона, рассмеялась радостно, словно бросая вызов запрограммированной судьбе:
«А первый шаг уже сделан! Завтра в семь часов утра – на новую работу!».
Глава 3. ПАВЕЛ
За последний месяц дед откровенно сдал. И особенно удручало, что буквально на глазах таяло его желание действовать, двигаться. И призывы: – «Дед, посмотри, правильно я вот эти лозы подвязал?» – улетали безответно в глубину сада и гасли там, а дед сидел на застеленном старым шерстяным одеялом диване под навесом летней веранды неподвижно часами, слушая, наверное, только себя, заблудившись в мягкой дреме в своем далеком прошлом.
Сколько тяжестей перенесли и сколько работы переделали его натруженные руки за девяносто прожитых лет – одному Богу было известно! И подошла, наверное, пора подводить итоги.
Павел где-то прочитал изречение: «Мудрость – это, когда ты все понимаешь, но уже не огорчаешься». В свои двадцать два года поводов огорчаться было предостаточно. Увлекаясь работой до глубокой ночи, а иногда до утра, приходилось в течение дня строго контролировать каждую минуту стремительно улетающего вслед за солнечными лучами растянувшегося летнего времени, разрываясь между домом и огородом, компьютером и приготовлением еды, уходом за дедом и элементарной приборкой.
Сколько он себя помнил, всегда рядом были только бабушка и дедушка. Отец Павла доверил им воспитание своего старшего сына, зная, что ему будет лучше в деревне, в ответственных и добрых руках своих родителей, пока они с женой осваивали далекие просторы Севера, трудясь на нефтяных промыслах, в погоне за приличными заработками. И родители отца не подвели. Израненный, бывший фронтовик Иван Николаевич и его жена Екатерина Осиповна жили ради внука, передавая ему всю мудрость поколений предков-крестьян, осевшую в памяти, в сознании, в соблюдении вечных божьих заповедей.
Павел стал художником. С детства изводил фломастеры и цветные карандаши, разрисовывая книжки и альбомы именно набросками того, что видел в жизни. Заметив необычное трудолюбие и упорство маленького мальчика, часами увлеченно малюющего акварельными красками обои сначала в детской, потом на кухне и в зале, в первом классе дед повез Павла в соседний район к известному художнику,