– Ты сделала это сама; никто тебя не заставлял и никто не помогал – так? – задала очередной вопрос Энид.
Такое иногда случалось: какой-нибудь заблудший с извращенным взглядом на мир и на то, что ему здесь может принадлежать, заставлял какую-нибудь женщину выносить для него ребенка.
– Нет, это сделала я, и никто мне не помогал. Я сама.
– А отец ребенка знает об этом? – спросила Энид.
– Не думаю… Он не знал, что я вынула имплант. Я даже не уверена, что он знает о ребенке.
Наверняка слухи уже разошлись по округе, особенно после того, как Эйрин перестала показываться на людях. Анонимный сигнал о беременности мог прийти откуда угодно.
– Ты можешь назвать мне имя отца, чтобы я с ним поговорила? – спросила Энид.
– Не впутывайте его в это дело! Пообещайте мне! Виновата только я. Заберите меня отсюда, и покончим с этим.
Эйрин замолчала. Глаза ее были закрыты, лицо горело.
– Что вы со мной сделаете? – спросила она мгновением позже.
– Еще не знаю, – ответила Энид.
Слезы высохли на лице девушки. Теперь оно пылало решительностью и гневом.
– Я знаю, – сдавленным голосом проговорила она. – Вы вытащите меня на городскую площадь, вырвете ребенка из чрева моего, перережете ему горло и оставите нас истекать кровью в назидание другим. Так? Так? Скажите – вы это собираетесь сделать?
Господи! Какие только истории люди не рассказывают друг другу!
– Нет, мы этого не сделаем. Мы не извлекаем детей из чрева матери – если, конечно, речь не идет о спасении ее жизни или жизни младенца. Но на то есть хирургия. Твой ребенок будет тобой рожден, и это я тебе твердо обещаю.
Тихие слезы потекли по щекам девушки. Энид несколько мгновений смотрела на нее молча, на этот раз не для того, чтобы выдавить из Эйрин ответ, а для того, чтобы найти, что сказать самой.
– Ты знала, что тебя поймают, и все-таки пошла на то, чтобы вырезать имплант, чтобы иметь ребенка, так? Ты же знала, что тебя поймают.
– Я уже не помню, о чем я думала, – проговорила девушка.
– Пойдем на кухню, выпьем воды, хорошо?
К моменту, когда они вернулись в общую комнату, Эйрин уже перестала плакать и даже держалась более уверенно. По крайней мере до той поры, пока Фрейн не посмотрел на нее, а потом на Энид.
– Что ты сказала ей? – взорвался он. – И что она сказала тебе?
– Фелис, – обратилась следователь к хозяйке. – Мне кажется, Эйрин нужно выпить воды, а может быть, чаю. Фрейн, – обернулась она к хозяину, – давайте выйдем и поговорим.
Тот, громко топая, пошел впереди нее.
Когда они вышли из дома, Энид просто спросила:
– Что случилось?
– Дело в импланте. Он не сработал.
– А вы не думаете, что она или кто-то еще его вырезал? Вы не видели повязки на ее руке?
Вопрос Фрейна, похоже, не удивил.
– Нет, не видел, – ответил он. – Не замечал, не было случая.
Фрейн явно