Оно осознало себя чудовищем – сильным и беспощадным.
Но, вырвавшись на свободу, оно осознало, что за словом «чудовище» ничего нет.
Нет звука, нет радости, нет жизни и боли, нет крика – его создатель не позволял твари кричать. А без голосовых связок оно могло лишь коротко шипеть… Даже дыхания и того не было. Его создатель не предусмотрел ничего, что могло последовать за осознанием себя. Чудовище родилось чудовищем и застыло в этой ипостаси. Оно разинуло пасть и запрокинуло голову. Оно получило единственную возможность, кроме осознания, – тоску, по жизни. И эта тоска нарастала.
Сознание замыкалось и взрывалось.
Тварь не понимала сути страданий. Тварь плохо знала мир. И это темное небо, моросящее осенним дождем по клочкам боевой шкуры. И эти огни. И лучистые тела магов, и темные силуэты людей, наседавшие друг на друга в гигантском муравейнике. Все это было интересным, но каким-то чужим. Чудовище чувствовало себя в стороне от всего. Не понимало, почему, и за неимением сердца тоска разрывала твари естество, которого тоже не было.
Иррациональная тварь испытывала иррациональные чувства.
Она могла бы, наверное, умереть, но создатель дал ей цель.
– Убей! – приказал он, расколов скорлупу несвободы.
И тварь убила.
Всех тех, кто был непонятной для нее частью незнакомого мира. По сравнению с ней они оказались слабыми и медлительными. Но вкусными. Твари понравились их мясо и кровь, тварь хотела устроить пир, но создатель отозвал ее и вновь запер.
Но теперь, в скорлупе несвободы, ей не было так тоскливо: у твари наконец-то появилось то, что следовало за словом «чудовище», – жизнь, воплощенная в цель.
Тварь дождалась, когда создатель отвлечется, и позволила себе уйти.
Ей было любопытно изучать чужой мир и сладостно исполнять данную создателем цель.
Тварь хотела убивать.
Ей нравилось.
– «Глаз» сдох! – крикнул Белосвет. Хотел еще просить водителя прибавить, но глянул на спидометр и благоразумно промолчал.
Машина неслась по Ленинградскому проспекту, играя с человскими автомобилями не просто в шашки, а в безбашенные «чапаевки». Сидящий за рулем хван процедил сквозь зубы что-то короткое, емкое и, возможно, обидное, но что именно, Белосвет не расслышал, а переспрашивать не стал. Не сейчас.
Четырехрукий Пиф, выходец из алтайской семьи профессиональных убийц, заявился в «Тиградком» с месяц назад, скромно предложил свои услуги в качестве штатного водителя и – что было совершенно неожиданно – скромно