на диване чуть затих.
Ты, возможно, жаждешь ласки?
Не волнуйся: вечер наш —
ночь длиной, как на Аляске,
превратится в антураж.
Ночь Творцом даётся людям,
чтобы сдёрнуть с тайн печать:
прикоснуться к женским грудям
и найти к таинству гать.
Упоительное время —
миги мглистой тишины:
знак ронять святое семя
в час полуночной луны.
Всё трепещет при блаженстве,
гаснет разум, спит инстинкт,
чувства тонут в совершенстве,
спрятав время в лабиринт.
Бестелесность окрыляет,
превращает вечность в миг,
но душа, увы, не знает,
что за вечностью – тупик.
Чужие
Порознь! – даже на ложе брачном…
М. Цветаева
Два чужих и разных человека
жизнь всю спят вдвоём в одной постели,
чувства их давно уже истлели,
но казнят себя они собой полвека.
Всё забыто: молодость и нежность,
страсть, влюбленность, преданность и чувства —
всё теперь похоже на распутство,
и осталась только стылая любезность.
Нынче тело, рядом спящее, не греет,
не волнуют кровь прикосновенья,
эпизоды жизни только где-то звенья
тех вериг, что держат их.
Имеет
только то значение в их жизни,
что для всех являлось прежде формой брака,
а теперь пылилось в недрах раки
и, по сути, представляли просто тризну.
Ни слова, ни взгляды здесь не значат,
среди стен живёт лишь оболочка
тонкая и полая, как бочка,
а по существу судьба о счастье плачет.
Здесь сердца не жаждут биться вместе,
пальцы рук не ищут уз сплетенья,
грудь не посещает жар томленья,
а глаза мертвы, как труп на лобном месте.
Два чужих и разных человека
прозябают целый век вдвоём без счастья,
раньше каждый был другого как бы частью,
а теперь они бездушные калеки.
Факел
Так любовь коротка, так огромно забвенье.
П. Неруда
Как мало пламенных ночей
судьба нам в жизни подарила.
Иссяк внезапно наш ручей,
найдя в любви свою могилу.
С тех пор глотаю серость дней,
пустынность вечера и утра,
и с каждой ночью всё видней
в грядущем прошлое как будто.
Цепями с прежним связан я.
Оно меня не отпускает.
Года бегут быстрее дня
на склоне жизни
и не знают:
спешить бессмысленно всегда,
жить надо прожитой минутой
дни не вернутся никогда
в загробной жизни пресловутой.
Угаснет жизнь земная,
и
померкнут в памяти дни детства,
и вспыхнет факел вечности,
но мы