В начале 60-х Ашхен Лазаревна умерла. Микоян возвратился в Союз после урегулирования Карибского кризиса, и мама решилась пойти к нему на прием с просьбой о моем помиловании. Неожиданно Анастас Иванович пошел навстречу просьбе. Он сказал: «Нина, я делаю это в память об Ашхен. Она очень вас любила». Я получил «помиловку», когда до конца срока оставалось ещё семь лет. Но пять лет отсидеть все-таки пришлось. Я вернулся в Москву. Микоян помог мне даже прописаться!
– Пятилетняя отсидка помогла Вам осознать свои ошибки и измениться к лучшему?
– Нет, такое понимание лишения свободы – это большое заблуждение. Я еще не встречал человека, которого бы исправила тюрьма. В заключении люди становятся только злее; они настроены после освобождения жить по-прежнему, а то и хуже. На зоне почти все мечтают о том, как, выйдя из тюрьмы, заживут припеваючи, совершая новые преступления. На блатном жаргоне такие грёзы называли – «гонять бриллиантовый дым»…
Я тоже задумывался о жизни после зоны, был уверен, что в следующий раз меня не возьмут: я буду умнее! Но уже через шесть лет меня снова посадили.
– Эти шесть лет на свободе Вы ощущали себя счастливым человеком? Ведь в то время могли себе позволить буквально всё…
– Да, преград ни в чем не было; нельзя было только выехать за рубеж. За вечер в ресторане я оставлял по сто рублей, хотя за эти деньги можно было накормить и напоить целую компанию (100 руб. – средняя месячная зарплата инженера или учителя в те годы – прим. ред.).
Тем не менее, счастливым себя не чувствовал. На личном фронте тоже никак не складывалось. Я не мог жениться, потому что с женщинами, окружавшими меня, было просто опасно вступать в сколько-нибудь серьезные отношения. Девушка, которую я любил, изменяла мне. Я не раз заставал ее с другими мужчинами. Мне, конечно, хотелось иметь семью, но я понимал, что это закончится печально.
– Выходит, что роскошь и комфорт совершенно не способствовали обретению душевного равновесия и счастья?
– Совершенно верно! Кроме того, комфорт никогда не был для меня главным, и даже стал раздражать. Пришло время, когда мне надоело зарабатывать деньги. Иностранец-дипломат, с которым я работал постоянно, был очень заинтересован в этом бизнесе. На «левые» деньги он построил себе шикарную виллу на Западе. Такая жизнь его вполне устраивала: это было его стихией! Для меня же этот мир был чуждым. Я стремился к искусству, посещал выставки, заказывал за границей музыкальные инструменты, пытался играть на саксофоне, но у меня ничего не получалось.
Москва, 1976 г.
Выйдя на свободу после второго ареста, я еще больше «подсел» на наркотики, стал смешивать их с алкоголем. Да еще и врачи «помогли», вкололи мне какое-то зелье, от которого я стал очень