дней того периода мне очень нужно было попасть в город. Как назло на службе задержали до отбоя. Последний автобус отходил от конечной остановки посёлка Таёжный в 23,30. От казармы до этой остановки около 8 километров. Затяжной спуск, подъем на сопку, сплошь усеянную строениями дачников, спуск и, наконец, финишная прямая длинною в три километра. Если проделать этот путь бегом, я успевал. Полтора часа это очень много; общевойсковой бой длиться меньше. Но на дворе зима, 25 градусов ниже ноля. Третьи сутки зверствует пурга, ветрище. Дорогу перемело, и машины не ходят. А в город зачем-то было надо, очень надо. К тому времени пешим ходом эту трудность я преодолевал уже не раз, и в жару и в холод. Потому, в силу неразумной молодости, и рванул. Через минут пятнадцать рысцы под гору переметённую седловину в пояс снегом и метров в двадцать длинны, я преодолел, как говориться «влёт». Подъем дался. С некоторыми затруднениями, правда, но дался. Во второй переметённой седловине я увяз на значительное время. Побарахтался в снегу вдоволь, который набился в рукава и под воротник где, тая, противно стекал двумя ледяными струйками.