Молодая женщина, унижая себя, самозабвенно объяснялась в любви. У любого зрелого мужчины при этом дрогнуло бы сердце. Но судьбе было угодно, протянув роковую нить, оборвать её. Славик был в том возрасте, когда мало понимал ещё жизнь, а чувств пока не разбирал вовсе. Откровение и слезы женщины, её кошачья влюбленность, способные поставить на колени даже способного ловеласа, Славу только напугали и тем сильно обозлили. Его лицо залила краска в тон не предвещающий ничего хорошего. Он повернулся к ней, а она подняла молящее о пощаде заплаканное лицо.Однажды она уже молила подобным образом. Это было в накануне её 18-летия, и молила она первого своего опекуна. Молила откровенно, только что без слёз, в слабой надежде что ничего такого не случиться – он не посмеет. Но мир жесток. Её растоптали, причем с презрением, с самой хамскою сатанинскою ухмылкою, какая только возможна. Сейчас она молила со слезами, как молит неизлечимо больной представ перед образами.
– Будешь хорошая? – прошипел он – со мною хорошая будешь, верная будешь? а с другими, там в Москве, с богатыми в саунах можно быть плохой? рожать от них ничего? найдется идиот кто проглотит, поведется на бабки? не много хошь? Тут он сделал паузу, но пару секунд спустя:
– Шлюха, дешёвка драная! – выпалил он и выскочил из машины.
И он был по-своему прав. Это была справедливость – ненужная гордыня и никчемная справедливость бедных, но справедливость. Совсем не к месту и такая мелочная месть восторжествовала. Так уж устроено – богатый глумится над бедным, а бедный при случае мстит. Особенно остр конфликт, когда из бедных продажею себя выкарабкиваются в имущие. Кто продавался не может рассчитывать на пощаду. И бедность в лице Славика не пощадила N…циеву. А N…циева ответила на это как уж умела.
На второе московское кольцо золотистый седан въехал после 23 часов и проведя там около десяти минут нырнул в переулок. В первом же удобном месте молодая женщина припарковала престижное авто и вышла. Невдалеке горели окна многоэтажки. Женщина направилась к ней. Взойдя на крыльцо, она нашла металлическую дверь запертой кодовым замком. Скамейки рядом не оказалось и потому она села на каменные ступени крыльца. Вокруг ни души. Тишину нарушали только звуки музыки, доносившиеся сквозь окна, в которые кое-где было видно мерцание телевизоров и шорох опавших листьев. Около часу женщина сидела и размышляла. Затем безмолвно заплакала. Когда же потухло последнее окно на эту сторону дома, она, утерев слезы, спустилась с крыльца и зашла сбоку. Затем затянула крепким узлом украшавший шею цветистый невесомый платок, оставя один конец длинным. Немного постояла. После подвязала приготовленный конец платка к перилам, обернулась спиной к крыльцу, достала смартфон и непослушным пальчиком набрала номер