По зарубкам Золотого демона. Алексей Васильевич Губарев

отсутствие картофеля, лука, сушеных душистых трав, и продажа родового гнезда за бесценок. Эпохальным событием на двадцать девятом году становятся: непосильная ипотека, поклявшаяся оказать посильную помощь в отделении быстро повзрослевшего старшенького и одновременно укокошить безвылазно задолжавшего хозяина; жесточайшая одышка; признаки сахарного диабета и первый инфаркт. Добивает рано состарившегося ходока из деревни в город небывалый разгул экономического кризиса, сокращение рабочих мест в обанкротившемся заводе, бегство директора на Багамы и докучливые ночные звонки беспардонных коллекторских агентов. Сердце едва адаптировавшегося селянина к городской среде не выдерживает и лопается. Несколько подобий усопшему, являющие собой также очередников на прощальную панихиду, нервно ждущих развязки печального обряда в недорогой столовой, провожая родственную душу в последний путь, конечно, не скажут над посиневшим горожаниным: – Лежит как живой, улыбается. Подобное приглашённые на поминки сочтут нетактичным и довольно пресным. Но среди провожающих покойного всегда найдется острослов, который подберёт нужные фразы, чем надёжно запечатает определение «пресное блюдо», как восковые пробки запечатывают от трутней мёд в сотах.

      К слову, припоминается один странный случай. Как-то во Владивостоке шла большая подпольная игра в секу с четырьмя джокерами. Так получилось, что один из участников дивертисмента был пойман, что говориться за руку. Так вот, этому парню крепко насолили, нашпиговав ему брюхо пятью пистолетными пулями.

      А мой приятель ещё говорит, мол, жизнь блюдо пресное. Совсем нет. Скорее уж кислое или даже с горчинкой. Так то, дорогой мой товарищ.

      Губарев Алексей Васильевич

      Нешечка.

      Глава 1.

      Ни то ни сё Дальний Восток. Люблю я и не люблю этот край. Как-то серо здесь, скушно. Подолгу скушно. Виной тому, по всему, близость севера что ли. Верно все холодные районы таковы. Всякому поневоле приезжему сюда отдушиною короткое лето, красками напоминающее праздничный карнавал. Всё здесь так же скоро, как весна и так мимолётно, как и лето. И чувства здесь скоротечны – быстро возгораются и длятся недолго. Да и смерть в этих краях тиха и неприметна. Потому и историй нет. Скушно. Только вот время здесь тягучее, медленное, долгое как зима, хоть в этом и таится одна радость – пишется здесь хорошо. От этой тоски порой и укольнёт нечто в сознании – отчего это нет дуэлей теперь.

      Иное дело Москва. Чего только не случалось в Первопрестольной. Одних утопленниц не перечесть. Судить по полицейским протоколам об этом непреложном столичном атрибуте, так очень даже возможно хронологию города составить. А всё, видно, из-за дурных нравов, шалости чувств, воспаленности сознания и болезности нерв. Хотя, как рассудить.

      Как-то вот, не так далеко назад, в одном из столичных переулков случись крепко подгулявшему мужичку под утро обнаружить повешенную. Если бы девушке выброситься из этажа,