– Ты знаешь его? – спросил Виджендра, как будто кто —то мог не знать Папу. – Он личность очень известная.
– Конечно знаю.
– Так же, помню и Мать Терезу хоронили. Все плакали, толпы народу. Она тоже из Индии, из Калькутты, ты знала? – гордо задрал голову.
– А я слышала, что из Албании.
На это он покачал головой и наш разговор о легендарных личностях кончился.
Маленькое желтоватое лицо в гробу. Смиренное даже в смерти. Жалко. Почему и сама не знаю. Наверно, общее горе передалось.
За дверью послышалась возня. Затащили еще один чемодан.
– Нет, я этот не возьму. Оставьте его, – приказал Виджендра и повернулся ко мне: – Я тут постоянно останавливаюсь и потому они для меня оставляют мои вещи.
Я через открытое окно в коридор видела, как отперли кладовку под лестницей и затащили туда чемодан. Кладовка темная, но виден край узкой кровати. Наверно, комната одного из служащих. Хотя и спят все на простынях прямо на полу перед дверью.
Виджендра закрыл окно ставнями, не желая, чтобы наблюдали любопытные. Почти сразу появился знакомый продавец, парень, которого ждал Винаяк. Маленький, коротконогий винни пух. Пухлый, с брюшком. С детским ртом и веселыми глазками. Парень в целом симпатичный, но уже не в моем вкусе.
Поздоровались. Он кинул на постель мешочки с горячей закуской. Винаяк послал сервисных за посудой. И вскоре передо мной дымилась покора (жареные в масле куски овощей в тесте), кипела пряностями подлива, жареный панир, чипсы, специфические местные закуски в виде сухой лапши с чечевицей и специями. Виджендра распластался рядом со мной, гость напротив. Я не помню как его имя и потому назову первым пришедшим на ум – Раджеш.
У меня не было аппетита после восторга свидания с Пунитом, но двое сейчас настаивали присоединиться к ним за компанию. И я, чтобы занять себя чем-то, принялась пробовать понемногу, прислушиваясь к их речи. Что-то проскальзывало мимо ушей, что-то слышалось явственно и даже понималось, от чего я приходила в неописуемый восторг. Они заметили это.
– Ты разве нас понимаешь? – Виджендра постоянно в эти три дня доказывал мне своим пренебрежением и насмешками, что я полный профан в хинди, а я уколола его в плохом знании русского:
– Я первый раз в Индии и хинди только полтора года редко учу на уроках в культурном центре, а вы – ты (иногда разговор переходил по его просьбе на тыкающий) в Москве живешь тринадцать лет, а будто первый год.
Постоянно путал слова, говорил невнятно, себе под нос, с жутким