В свое время уже Брокден Браун заметил в своем «Виланде», что особое здоровье выпадает на долю последнего ребенка (см. первый абзац четвертой главы). Более того, этот последний ребенок удивительно точно и полно воспроизвел черты соседа. Трудно предсказать экспертную реакцию монаха Менделя на это (хотя всегда можно ему возразить, что, мол, занимался ты своим горошком, вот и занимайся, а мы тут о живых людях!), но младший из детей, этот будто пластмассовый персикового цвета карапуз, действительно удивительно походил на соседа по лестничной клетке справа. (Не буду отвлекаться на описание черт во всей их конкретности, поскольку констатацией факта похожести последнего ребенка на соседа лишь хочу внести свою позитивистскую лепту в банк данных царства порой запутанной и отнюдь не горошечной сложности эмпирики сплетений человеческих физиогномических типов.)
Балконная Джульетта словно ожила, заботясь о последнем из своих отпрысков. Может, поэтому отец испытывал особые чувства к этому последнему своему чаду и часто цитировал в его присутствии катуллово «Odi et amo» [«Ненавижу и люблю» – Изд.]. Так любят все кисло-сладкое, щекочущее вкусовые бугорки на языке; так к нему привыкают, и хотя боятся оскомопорождающего пресыщения, без этого кисло-сладкого жить не могут. Несомненно, отец проецировал на ребенка свои отношения с женой, и этот квази-отцовский инстинкт неизменно служил сахарозой.
Этот соседоподобный ребенок вырос и на собственном опыте доказал справедливость максимы, что люди рождаются скорее для несчастья, чем для счастья, как птица (какая чушь!) для полета. Не то чтобы жизнь его была несчастливой сама по себе, ведь сама по себе жизнь беззнакова – ни минус ни плюс; просто, как обычно, это человеческая конструктивистская натура вчитывает минусы и плюсы в бытие. (Не буду распространяться долее по этому ставшему уже тривиальным поводу, памятником которому служит известное изречение о полуполноте или полупустоте стакана с водой в объеме пятидесяти процентов от объективного его, стакана, общего объема.) Его, последнего из отпрысков описываемой семьи, жизнь складывалась очень даже гладко – по крайней мере в цепи внешних событий: внешность, здоровье, пусть