– Олли, я у тебя такая глупая…
Зоя из последних сил сдерживалась, чтобы не посмотреть на мыски любимых замшевых черных сапог, но глаза не оценили усилий воли, ослушались и расстройство в душе вспузырилось, будто до этого его держали в сифоне: «Вот же, дьявол… Сады эти… Будто по стройплощадке гуляю, обутая не по маршруту…»
– Олежа, я так полагаю, что подол шубы сзади выглядит так же, как сапоги спереди?
– Да нет, нормально все, тёть Зой. Мех светлый, на нем не видно.
– Утешил.
– И стряхнуть на раз-два… Что с настроением?
– Не для огласки. Говенное.
– Что так?
– Не знаю. Нет настроения.
– Так нет настроения или все же говенное?
– А есть разница? Крючкотвор… Есть настроение, если тебе так больше нравится…
– Мне нет… Точно всё нормально? У нас же была вроде в порядке, это я плохой…
– Видишь, как оно получается – баланс должен быть в природе.
– Да черт с ним с балансом, найдется противовес, давай к нам, ожившим!
– Ты, я так понимаю, успел…
– Самую малость, чтобы цепи замкнулись.
– Олли?
– Давай, Олежек, объясни девочке, что с нами, русскими, всегда будет одно и то же: треплемся ни о чем, а ее удел – страдать в сомнениях, душе иноземной, о чем это мы, потому как объяснить, в чем сыр-бор, не выходит, сами не очень понимаем. Манера жизни такая, как папа твой выражается.
– Ну ты, тёть Зой, и завернула…
– Разверни и переупакуй в блестящий английский. Извини, сама оценить не смогу – неуч. Однако верю.
Парижем Зоя была недовольна. Не лег он ей на душу, и ничего поделать с этим было нельзя. Эка невидаль, сплошь и рядом такое случается, только мало кто признается в своих разочарованиях. И причина ясна: обидно, когда книжно-киношные представления не совпадают с реальностью, но еще обиднее, если у тебя не совпали, а у всех других вроде бы да… «Потому что все остальные нормальные, только я одна-разъединственная такая… Сама не знаю, чего уж такого особенного ждала. Правду говорят: поди разберись в женских чувствах. Даже если я сама и есть эта женщина, и чувства эти мои…» Вывод, к которому без особых усилий пришла Зоя, был заковыристым и по-своему даже лихим. «Мужики бы в восторг пришли. Верят, убогие, что сами иначе устроены, – хмыкнула. – Ну что за чудовищная пылища?! Думают, наверное, что нам в России шубы при выходе на холод даром дают, как зонты в их гостиницах, если дождь. Или вообще ничего не думают, что вернее».
Аналогия с зонтами не случайно посетила Зою. Она третий день тщетно пыталась решить для себя: стоит или нет забрать один «общественный» зонт из своего отеля в Москву как сувенир, на память? Одного опасалась, что «поймут неправильно». Очаровательный эвфемизм. Проще, боялась, что схватят за руку. И прогноз, как назло, на ближайшие дни дождей не сулил. «С другой стороны, погода сейчас повсюду чудит. Да и вообще… вряд ли кто будет рыться в чужих вещах при выписке…»