Маша судорожно пожала плечами и села на кровать – больше было некуда.
Рубчик скосил глаза на трюмо, посмотрелся в зеркало, пригладил челку, а потом взял в руки шкатулку.
– Не твое – не трожь! – сердито сказала девушка. Ей было страшно, но и маленькой красивой шкатулки было жаль. Может, если прикрикнуть на этого наглого парня, он присмиреет? Может, он только с виду такой… опасный?
– Ха! – сказал Рубчик, разглядывая шкатулку. – Было ваше, стало – наше. Я чё, сюда тебя стеречь пришел. А?
Маша прикусила губу. Прикрикнуть на грабителя оказалось не такой хорошей идеей.
– А? – рявкнул на нее Сёмка, ощерясь. Теперь он был похож на дикую собаку из ночного переулка, скалившую желтые клыки. – Чё? Ты чё думаешь, я тут с тобой цацкаться буду?
Он встал, сунул шкатулку в карман и медленно подошел к Маше. Та невольно отодвинулась к самой стенке, на которой висел истертый коврик с лебедями. Пружинная сетка под ней подалась вниз, и Маша, потеряв на миг равновесие, повалилась назад в паническом оцепенении перед двуногим зверем, одетым в штаны и коричневую рубаху с жилеткой. Мысль у нее была одна: сразу зарежет или…
Рубчик наклонился над ней, протянул руку и жесткими грязными пальцами взял за лицо, сдавив щеки.
– Чё ждешь? – спросил он, – Юбку-то задирай. Или тебе особое приглашение нужно?
Несколько секунд Маша просто смотрела на него круглыми от ужаса глазами. Звук ее дыхания сделался сиплым из-за крепкой хватки Сёмкиных пальцев. А он медленно свободной рукой начал расстегивать пряжку ремня.
– Давай-давай, – сказал он хрипло.
– Не надо! – промычала Маша. – Пожалуйста! Мне нельзя.
– Почему? – удивился молодой грабитель, развязывая тесемки штанов и слегка ослабляя хватку на лице девушки, чтобы она могла говорить.
– Не трогай меня! Будь человеком! Ты же человек, а? Ты хороший, добрый парень, ты не хочешь мне сделать больно, да? – зашептала Маша внезапно пересохшими губами.
Рубчик прищурился.
– Ты девка еще, что ли? – усмехнулся он. – Чё, береглась?
Маша судорожно несколько раз кивнула.
– Так это мы щас поправим, – ухмыльнулся Сёмка.
Вот тут и прорвалось в душе Маши то звериное первобытное, что стирает все страхи, все слова и все мысли. С надрывным воплем вцепилась она в руку грабителя и вонзила зубы. А ногами оттолкнула его с такой силой, что Рубчик чуть не упал, но все же удержался.
– Сука, – прошипел он, вытирая о жилетку укушенную руку.
Маша бросилась мимо него к двери, но он перехватил ее, бросил на пол, оседлал и начал бить по лицу кулаком.
От страшных ударов Маша сначала завизжала, потом просто стала стонать. Ее мучитель,