– Что ты здесь делаешь? – поразился Бертрам.
Девочка подняла голову, испуганно посмотрела на него и буркнула себе под нос:
– Сижу.
– То, что ты сидишь, я и сам вижу! Почему, чёрт возьми, ты не дома? Я не разрешаю тебе ходить по улицам в такое позднее время!
– Ага, и ещё ты мне постоянно лжёшь, – Мелисса шмыгнула носом. – Почему я не имею права тоже тебе лгать? Так мы будем в расчёте.
– Мелисса, сколько раз тебе повторять…
– «…не суйся в те дела, о которых ничего не знаешь», – окончила речь дяди девочка и неуклюже поднялась на ноги. – Я теперь всё знаю. И мне уже четырнадцать лет, я взрослая и могу сама решать…
– Пока тебе не исполнилось восемнадцать, ты – моя подопечная, дочь моих друзей! Я за тебя отвечаю! Как ты думаешь, что сказали бы твои родители, если бы узнали, что их дочь, за которую они отдали жизни, шатается по старым кладбищам в восемь часов вечера?
Эти слова на Мелиссу подействовали. Она переступила с ноги на ногу, снова всхлипнула и съёжилась в крошечный встрёпанный комочек. В эти минуты Бертраму всегда становилось её жаль, и он порывался взять свои слова обратно. Но не из-за собственной ли мягкости он никак не мог заставить девочку слушаться? В этот раз Эстелл решил до конца выдержать роль строгого опекуна, хотя это далось ему с трудом.
– Идём домой, Мелисса, – коротко велел он, отводя взгляд от племянницы. – Надеюсь, ты сделала домашнее задание.
– Может, и сделала, – проворчала девочка и натянула на голову капюшон. – Даже если я и не выучила уроки, это только мои проблемы.
Бертрам постарался не обращать на это внимание. «Просто переходный возраст, – успокаивал он себя. – Подумаешь, девочка скалит зубы. Да я в её годы и не такое себе позволял! Только сейчас понимаю, как же, наверное, моей матери было со мной трудно. Надеюсь, что хоть в каких-то чертах характера Мелисса будет похожа на маму, а не на папу. Если гены Алекса проявятся, мне конец».
* * *
Всю дорогу до дома Мелисса старалась избегать пронзительного дядиного взгляда. Изредка затравленно поглядывая на него, она обнаруживала, что Эстелл отрешённо смотрит в пространство, будто ему было абсолютно наплевать на неё.
«Да оно так и есть, – угрюмо подумала она. – Разве он не сам признался на кладбище, что он законченный эгоист и ничего, кроме собственного „я“ в жизни не замечает? Будь у него хоть капелька сочувствия и внимания к окружающим, он меньше времени проводил бы в корпорации. Все его отговорки насчёт этого – не более, чем просто отговорки. Он лгал мне, он бессовестно