Позёрство, ханжество – с улыбкою
Лишь лицемерие в ответ.
Мне не смешно, когда ошибками
Задёрнут в памяти просвет.
Когда безвестный сон срывается
На самом краешке зари,
Ты говори со мной, пожалуйста.
Хоть издали – но говори.
«Всё тише, старше и мудрей…»
Всё тише, старше и мудрей,
Но балует печаль.
И солонее и светлей
Мне слёзы по ночам.
«Молчим с тобой, а я пишу…»
Молчим с тобой, а я пишу,
Мне пишется по осени,
Я – тень твоя, я – твой мираж,
В который камнем бросили.
Его не отшвырнув ногой,
Тропинку обогнула
И снова лист очередной
Почти перевернула.
«Запропастились, говоришь? Ну, что же, что же…»
Запропастились, говоришь? Ну, что же, что же…
Заметно расставанье не совсем?
Поступками мы время подытожим,
А не разнообразьем новых тем.
Они ведь так на выдумку и метят,
И даже если, маску не надев,
Собой напоминают нечто третье —
Им расставанье – явственный удел.
«Мы всё прощаем тем, кого мы любим…»
Мы всё прощаем тем, кого мы любим,
А те, кто любят нас – прощают нам…
Какие же неискренние люди,
Когда улыбка в злобе – пополам…
«Мне всегда шестнадцать, пока…»
Мне всегда шестнадцать, пока
Есть на свете тень твоих строчек,
Голос редкостного звонка,
Совпадение многоточий.
Но молчит телефон. Молчу
Я сама – мне нельзя – и только
Рассердившись, кричу, шепчу —
Ты не слышишь, когда мне больно,
Ты чувствительность потерял
За чуть более чем полгода.
У тебя – города, моря,
Будни, праздники и – свобода,
Долгожданная – от меня,
От моих перипетий… всуе
Я не буду – кляня, губя…
Мы с тобою не потолкуем.
Никогда. Ни о чём. Всерьёз
Не приму – загрубеет кожа…
Ты моих не увидишь слёз
И меня не увидишь тоже.
«Когда всё только ещё начиналось…»
Когда всё только ещё начиналось,
Ты был подчёркнуто осторожен,
Не слишком резок, не зол, не хмур…
А я тогда не играла в дур,
Неторопливой была, быть может,
Когда всё только ещё начиналось.
Когда всё стало ещё грустней,
Я что-то чуяла сквозь все строчки,
И появились вдруг многоточья,
Зависли… А ты ведь тогда был с ней,
Уже и тогда – и со мной, и с ней?
С одной – поближе, с другой – не очень…
Когда всё стало ещё грустней.
Когда всё стало ещё честней,
Мы начали часто срываться, будто
Нас