Гробовая тишина окутала салон самолёта.
Олжас, возвышающийся посреди прохода, сорвал с себя объёмную куртку и торжествующе демонстрировал всем впившийся в его тело пояс шахида.
Его время, их время пришло.
Подняв руку с зажатым в ней пультом управления смертью, террорист злорадно выкрикнул:
– Сейчас вы все умрёте!
Палец жёстко вдавил красную кнопку в пластиковую безжизненную плоть…
И… ничего не произошло.
Опустив руку, Олжас в немом изумлении вытаращился на вопиющую пустоту во вспотевшей от напряжения ладони.
Пульт исчез.
Тихий смех туманной рябью поплыл по салону.
Нет ничего неуместнее презрительности перед смертью.
Взбешённый, Олжас резко развернулся. И встретился лицом к лицу с пустотой.
Рядом никого не было. Наполненные ужасом взгляды пассажиров, вжавшихся в свои кресла, парили где-то за чертой его мира.
Никчёмность их жизней отсылала несчастных на периферию сознания добровольного смертника.
Смех прозвучал снова.
Олжас позволил звуку притянуть внимание и недоуменно уставился на молодого парня в самом конце прохода.
Небрежно привалившись к спинке ближайшего кресла, он поигрывал его, олжасовским (!) пультом и нагло, не скрываясь, рассматривал террориста.
Презрительная полугримаса чуть искажала тонкие черты восточного лица.
Эта неуместная перед лицом смерти, наигранная (как ему показалось) аристократичность отозвалась в перенапряжённом, вошедшем в пике стресса Олжасе взрывом неконтролируемой ярости.
В два длинных прыжка он настиг мерзавца.
Аромат свежего весеннего ветра ощутимой волной коснулся лица.
Мотнув головой, Олжас размахнулся и нанёс удар.
Пол выскользнул из-под ног, и боль огненной вспышкой пронзила голову шипами внутреннего нимба.
Лавровый венец для неудачника.
Распростёршись вдоль кресел, террорист стонал, схватившись за расшибленный, истекающий кровью нос.
Тихий смех поманил вновь.
Вскочив, Олжас повернулся и злобно уставился на преспокойного парня в дальнем конце прохода.
Сжав крепче кулаки и стиснув зубы, смертник помчался к врагу.
И снова – порыв ветра, напоённого ароматами новорождённых дождей и цветов.
Встреча собственной агрессии с физическим отсутствием противника.
Потеря равновесия.
Болезненный удар лбом о стену туалетной кабинки.
– Ты намерен играть со мной до твоего полного поражения?
Вопрос застал Олжаса, бьющегося в лихорадке ненависти и гнева, врасплох.
Так же, как и невидимая стена, внезапно выросшая на его пути.
С размаху врезавшись в незримое препятствие, террорист прочувствовал его всем телом.
Остановившись, он тяжело дышал.
Противник, расположившись в расслабленной позе около ближнего кресла, уже не нарочито, а по заезженной и поднадоевшей привычке поигрывал пультом.
Презрение