Я привстала со стула. Он кивнул и тихо: адвоката прошу остаться, остальным – до свидания.
С депутатов и свиты как-то сразу весь шарм пооблез, тихо потянулись на выход.
Наш чисто профессиональный разговор длился минут эдак пять, но нам поменяли следователя и убрали, извините, отстранили прокурора от надзора за следствием. Дело вышестоящая прокуратура взяла в свои руки.
На этом деле повезло только вновь назначенному следователю: за время командировки в Евпаторию он получил квартиру и очередные погоны, а в дальнейшем и серьёзное продвижение по службе.
Итак, вернёмся к очной ставке между Петровичем и главным бухгалтером Марьей Васильевной.
Следователь (уже новый, назаченный «сверху») то тихо поддакивал пани главбуху, то черкал на длинных страницах свои замечания по данному делу. То с интересом, от удовольствия только что ножками не дрыгал, смотрел на наши с Марией Васильевной стычки.
Веселие общее закончилось тогда, когда я вспылила, и всем обещала, что по этому делу или оба, главбух и Петрович, надолго поедут в места отдалённые, или оба будут свободны.
Такой расклад не устраивал ни Марьюшку, ни следователя. И даже Петровича, который за второй вариант был готов обеими руками голосовать, а от первого хотел откреститься как только можно.
Как долго мы уже вместе со следователем убеждали Марью Васильевну, что она нарушала закон. Ее любомудрие, по-простому говоря, философия мелкого воришки основывалась на двух принципах: раз я у кормушки, я могу воровать. И больше того, я должна воровать. И второй принцип ворюги соблюдался ей свято: мне ничего за это не будет, раз обещали важные люди.
Однажды следователь даже вспылил и заявил пока что свидетелю, что если бы он был начальником, то такого бухгалтера даже близко к документам не подпустил.
По-моему, это была на эпизоде, когда рассматривали платёжки за подписями Петровича и Марьюшки, и Петрович искренне удивлялся, куда пошли денежки. По его твёрдому убеждению, он только подписывал, не глядя, чистые бланки в количестве штук этак по 50 или больше, а далее Марьюшка проводила проводки. Вот она и проводила: часть шла государству, частичку по требованию, частищу – себе. Петрович только ахал и охал, сокрушаясь, сколько он ей добра сделал: и в том помог, и там договорился. Одним словом, за добро отплатила сполна.
Если б на лбу каждого руководителя выжечь «не доверяй», сколько бы мест в камерах освободилось для остронуждающихся в них криминальным особам. Но это так, мечты идиотки.
Я почти сорок лет практикую юристом, но этот тезис так свеж и невинен. Каждый, подчеркиваю, каждый руководитель «впадает в халепу», как говорят украинцы, когда из-за своей нагрузки, что называется, под завязку, ему некогда просмотреть бухгалтерию. Да и мало кто смыслит в тонкостях дебета-кредита, да ещё, зачастую, умышленно запутанного.
Пусть