Она посмотрела на книгу, лежащую у нее на коленях. Два года попыток понять символ, и вот он – появился: не среди слов, а в реальном мире, такой же осязаемый, как и ящик, на котором он изображен.
Ящик с отверстиями для воздуха.
Сефия задумалась. Но зачем книгам воздух? Беспокойство начало теснить ей сердце.
Когда шаги стали тише, Сефия побросала свое имущество в мешок. Проверила, на месте ли нож, маленький лук, который использовала для охоты, колчан, в котором дремали перья с красным оперением, и стала спускаться по стволу дерева.
Спрыгнув на землю, она нырнула в кусты, чтобы отдышаться перед тем, как последовать за процессией мужчин по старой, почти нехоженой тропинке.
Когда носильщики остановились, солнце уже скрылось за стволами деревьев, разбросав приглушенные золотые лучи и глубокие тени по лесной подстилке. Сефия спряталась на ближнем дереве, откуда ей был виден весь лагерь. Ящик стоял на самом краю прогалины. Мужчины, казалось, избегали даже смотреть на него. Они развели огонь и занялись приготовлением ужина, стараясь держаться от своей ноши на приличном расстоянии.
Когда они принялись есть, Сефия, у которой от запаха жареного мяса потекли слюнки, тоже проглотила несколько кусков вяленого мяса и принялась прислушиваться к рокоту голосов, доносящихся снизу.
Мужчина с рваным шрамом через все ухо почесал голову и сказал:
– Толком тебе говорю: мне это ни за что не надоест. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так дрался. Просто кошка какая-то!
Его приятель, держа в правой руке приклад своего ружья, кивнул головой:
– Силен!
– Я бы тоже дрался, окажись на его месте.
Второй поковырял в зубах осколком кости и сказал:
– Ты бы видел его лицо! Ну, когда он дрался.
Потом нервно посмотрел на ящик и снова кивнул головой:
– Точно, как кошка. Из этих, больших кошек, что с золотыми глазами.
Сефия осмотрела весь лагерь, но не смогла найти никого, кто подходил бы под это описание. Все здесь были явно драчуны, и каждый в любую минуту был готов взяться за оружие, но ни один из них не выглядел так, словно только что участвовал в драке.
– Прирожденный убийца, – проговорил низким рокочущим голосом человек с седыми волосами и рыжей бородой. – Я думаю, третьего он прикончил, сломав ему шею.
Человек, к которому он обращался, был, вероятнее всего, их вожаком. У него была испещренная пятнами кожа и маленькие глаза, похожие на жучков, которые, поблескивая хитином в сухой траве, щелкают, жужжат и выставляют вперед и вверх хелицеры и чуткие антенны усиков, проверяя жаркий воздух на наличие опасности.
– Он ведь не умрет, а? – мрачно спросил он.
– Но…
– Он ничего неожиданного не делал. В конце концов, это был его последний бой. И первый наш. Мы их всех уделаем.
Он плюнул в сторону и рявкнул:
– Оз!
Один из мужчин отошел от группы и приблизился к вожаку. Его подбородок и нижняя губа были обезображены шрамом,