Наверное, тут стоило возразить. Воскликнуть: «Ну что вы, конечно же, я заметил бы вас! Разглядел в толпе других леди». Но это было бы ложью. По всей вероятности, Амелия права. Если б они встретились на улице вчера утром, Спенсер прошел бы мимо, даже не удостоив ее взглядом. И совершил бы огромную ошибку, ибо эта женщина заслуживала весьма пристального внимания. В этот самый момент Спенсер вдруг заметил, что привычный неяркий свет утра сослужил Амелии лучшую службу, нежели тени и отблески, отбрасываемые пламенем свечи или тлеющими в камине углями. Рассвет сделал ее почти красавицей.
Амелия коснулась пальцем стекла.
– Но сегодня я знаю, что мы просто люди. Два несовершенных живых существа, чьи кости однажды обратятся в прах.
При этих словах Спенсеру показалось, что воздух в экипаже невероятно сгустился и сосредоточился только вокруг него. Но он не душил и не давил на него. Нет, он пробудил самые приятные стороны человеческой природы: физическое удовольствие и эмоциональную близость. Уже очень давно Спенсер не испытывал первого и всю сознательную жизнь избегал второго. Определенно, винить во всем следовало выходившие за рамки обыденности события минувшей ночи, однако Спенсер вдруг обнаружил, что ужасно изголодался и по тому, и по другому.
Не успел он об этом подумать, как Амелия придвинулась еще ближе. Она искала утешения? Или предлагала его Спенсеру?
Просто мужчина и женщина.
Намеренно медленно Спенсер поднял затянутую в перчатку руку и положил ее на ногу Амелии чуть повыше колена.
Ее бедро напряглось и задрожало под его ладонью. Но Спенсер не шевельнулся, сделав вид, будто не заметил реакции. Он просто сидел рядом с Амелией и упивался ощущением ее мягкой пышной плоти в своей руке.
Выбирая из толпы девушек в танцевальном зале хорошеньких пустышек, Спенсер исходил из соображений практичности. Когда же дело доходило до постели, его вкусы менялись кардинальным образом. Он любил женщин, которых природа наделила не только умом, но и пышущим здоровьем телом. Леди Амелия обладала и тем и другим.
Да, она не была писаной красавицей, но притягивала к себе, точно магнит. А от ее рта Спенсер вообще не мог отвести глаз. Природа придала ее полным чувственным губам восхитительный оттенок коралла. А это своенравное родимое пятнышко на изгибе ее левой груди… Это крошечное несовершенство лишь подчеркивало идеальную гладкость шелковистой кремовой кожи.
И после ночи, пропитанной холодом смерти, так естественно было испытывать… желание.
Словом, Спенсер хотел эту женщину. Причем неистово.
Его ладонь почти незаметно скользнула выше, мимо скрытой под тканью платья подвязки. Дыхание Амелии участилось, и большой палец Спенсера принялся описывать медленные чувственные круги. При этом он не просто скользил по ткани платья, а подцеплял ее и тащил за собой, позволяя обоим наслаждаться соприкосновением шелка и льна с кожей. Сорочка под платьем наверняка была просторной и очень мягкой от многочисленных стирок.