Марк сидел на диване, словно в полудреме. Он немного оживился на словах «сексуальная рабыня», но потом снова сник. Тема рабства, в том числе сексуального, видимо, казалась ему чем-то далеким, имеющим отношение к средневековью или к жизни первобытных племен. А когда вокруг Лондон, двадцать первый век… Он попытался представить себе ночную сцену в доме Анны и с некоторым сожалением отметил, что ничего, кроме тела, распятого на кровати в виде буквы «Х», ему не приходит в голову. Не слишком, казалось бы, перспективная для садистских ухищрений поза. Хотя кто их, извращенцев, разберет. О подпольной видеопродукции из Сохо Марк тоже не имел ни малейшего представления. В общем, в целом рассказ его не впечатлил. И Анна это заметила.
– Почему вы не обратитесь в полицию? – спросил он из вежливости. – Закон запрещает насилие.
Анна посмотрела ему в глаза.
– Я не имею права этого спрашивать, но… Марк, вы женаты?
– Нет.
– Вы когда-нибудь были в браке?
– Нет. В нашей семье мужчины женятся ближе к пятидесяти. Мне сорок два.
– Тогда вы, конечно, не знаете одной очень важной вещи. Возможно, вам об этом говорили, но тут важно не просто знать, а иметь опыт. Нужно хоть раз испытать это на себе. Женщина никогда не уйдет от мужчины с сильным характером. Какие бы непотребные вещи он ей ни навязывал. Женщины любят подчинение. Они обожают силу.
– Так вы не против того, что муж обращается с вами, как с рабыней?
– Не против. Конечно, иногда он чересчур увлекается, но в целом мне даже нравится.
– Тогда в чем дело? Почему вы решили бежать?
Анна сжала губы, глаза ее сверкнули. Теперь уже она всем телом подалась к Марку.
– Вы слышали о Паддингтонской расчлененке?
– Об убийстве молодой женщины в парке? Да, я читал об этом в «Индепендент». Это было около месяца назад, не так ли?
– Верно. А потом было другое убийство, еще более жестокое. В Риджент-парке, когда труп женщины с трудом опознали.
– Да, и об этом я тоже слышал.
– Полиция говорит, что в Лондоне появился новый Потрошитель. А я знаю, что этот самый Потрошитель – мой муж!
Марк подпрыгнул и отскочил на дальний конец дивана, словно из сиденья его чем-то укололи.
– Вы серьезно?
– Абсолютно