Представляется, что такой подход в любом случае продуктивнее органицистской модели «объяснения». Поскольку он демонстрирует, каким образом науки о культуре с их средствами изображения, в частности метафорами, способны как осмыслять сами процессы метафоризации, так и обнаруживать их. Органицистские же выводы – как в случае Шлёгеля – сами оказываются во власти метафор и застывают в ожидании, когда на горизонте «всплывут» новые «повороты». К тому же они фиксируются на перформативных поворотных пунктах. Но «повороты» не всплывают просто так со дна морского – решающее значение имеют способствующие формированию теории микрособытия, которые сначала лишь подготавливают какой-либо «поворот», а затем либо активно набирают силу, либо уходят в тень.
2. Спектр теоретических трансформаций в смене ведущих наук
Настоящая книга посвящена разносторонним полям напряженных отношений и тем рамочным условиям, из которых «повороты» черпают свои содержательно-концептуальные силы. На переднем плане, как бы то ни было, находится способность самих «поворотов» формировать инновационные концептуальные ракурсы исследований.
Цепочка «поворотов» была спровоцирована главным образом культурной антропологией / этнологией, особенно американской, существенно отличающейся от немецкоязычной традиции философской антропологии. Культурная антропология англо-американского образца, как известно, исходит не из антропологических констант и универсализируемых систем знания.[75] Ее исследовательский интерес произрастает больше из полемики вокруг культурных различий. В качестве интегративного мостика между дисциплинами культурная антропология разработала важные базисные представления и для других наук о человеке и обществе, направивших культурный анализ на признание культурной чуждости и плюралистичности, а также на анализ культурных различий в поведении человека. Именно она первой поспособствовала прорыву глобального «Культурного Поворота» в гуманитарных науках – хотя и здесь уже дифференцированно: в качестве «антропологического поворота». В общедисциплинарном разрезе «антропологический поворот» в социальных науках (Вольф Лепенис) идет параллельно «антропологизации знания» (Вольфганг Фрювальд) и антропологическому повороту в литературоведении, а также в исторической антропологии.
Наибольшая плодотворность культурно-антропологического обоснования заключается в направленности на интернационализацию и в акцентировании чуждости как методического принципа. При этом изыскания культурной антропологии, как известно, давно не ограничиваются чужими (племенными) культурами, но все больше ориентируются на отношения в рамках