Ставят сонных и слабых насильно в затылок герою.
Есть волшебная прелесть в звучанье. Но все же запрет и засов,
Не впускающий штатскую речь, – как акцент иностранный,
Потому что приструненный голос души, ее зов
Слишком, что ль, угловат, а сама она слишком туманна.
И сказаться без слов, как хотел того Фет, норовит,
Обнаружить младенческие и интимные жесты,
Не сгибается, гибкая, нет, презирает кульбит
Переносов, цезур, главным образом, строки ей тесны.
Ее искренность терпит какой-то неясный урон.
Или чувства застенчивые вдруг становятся резки?
Вот и сносит тихонько стопу, разрушает заслон
И ручонку протискивает в стиховые отрезки,
Хочет, глупая, слиться с приватным акцентным стихом.
Как детей обучала французскому строгая Долли,
Непосредственностью поступаясь – ужель волшебством
Пренебречь? – ради все-таки лживой рифмованной боли?
«Я белая ворона, вот я кто, и знала…»
Я белая ворона, вот я кто, и знала
Об этом, кажется, с пеленок, сколько себя помню;
Как думаешь, легко ли мне было, мало?
О, не жалуюсь, это условие службы в каменоломне,
Куда я взята была в науку к исполину.
«Неприспособленная, витает в облаках», – так говорила
Моя первая учительница по имени Антонина,
По прозвищу «Жаба»: сквозь зубы злобно слова цедила.
На арифметике, не слыша, воображала мохнатого Вия,
И «Как закалялась сталь» не читала ни при какой погоде…
Мои детские страхи! О, не выделяться, быть, как другие, —
Тайное желание и тайное горе: не выходит!
Я – белая ворона, я – белая ворона, отзовитесь, где вы,
Например, беркуты? Как долго мы не знали секретного шифра!
Эта общность большая, чем разность между правыми и левыми,
Консерваторами и либералами, часть кода, заветная цифра,
Счастливая мета! По ней узнаём и каменщика, и камня породу.
Друг мой, ты не ждал от меня ни маринада, ни варенья —
Чего нет – того не было сроду —
И не дашь в обиду мое белое оперенье!
«Почему цифры запоминаются легко по сравнению со словами?..»
Почему цифры запоминаются легко по сравнению со словами?
Слово – Психея, летает, дышит, меняется, оставляет след,
То призраком проскользнет, то вихрем взмоет, цунами,
Вот оно, вот оно! То вдруг его нет.
Цифра требует к своей плоской персоне особого внимания,
Ее вытаскивает из чащи событий хоботок
Цепкого, заинтересованного, спортивно воспитанного сознания,
Только так от нее может быть прок.
И когда я силюсь вспомнить смысл сообщения или доклада,
Вижу голубые глаза докладчика и «горячую лобную кость»,
Знаю, мысль не положишь в карман и не вынешь, ей надо
Захотеть посетить тебя, сказано: мысль как гость.
Вижу,