– А чо вам надо от меня?..
– Напоросятничал? – как-то очень нежно, вкрадчиво заговорил Полынцев. – А теперь вот надо отвечать. Вставай! Труба зовёт!
Антифик, дрожа всем телом, сел на кровати. Прыщеватые скулы покраснели от непроизвольной, постыдной неожиданности: белые плавки отсырели в промежности – на постели распустилось желтоватое пятно.
Полынцев показал эффектно-красочный пакетик, продающийся под видом курительных смесей или невинных благовоний.
– Где ты берёшь такую дрянь? Только не ври! Глядя на мокрые ноги, подросток пролепетал:
– Это отец… Я у него…
Изумлённый Полынцев машинально посмотрел в сторону прихожей.
– У него? Он что – употребляет?
Подросток заупрямился. Молчал, зверовато зыркая из-под бровей. Пришлось ненадолго перекрыть кислород.
– У него оптовая продажа… – Антифик, задыхаясь, раскололся и тут же заканючил: – Только вы ему не говорите, а то убьёт…
– Час от часу не легче, – пробормотал Полынцев, брезгливо отряхивая руки. – А где у него эти… Склады, погреба или что там такое?
– За городом. Как на дачу едешь, там… – Подросток неожиданно замолк, блестящими глазами глядя в сторону двери.
Полынцев повернулся и обомлел.
Многопудовый боров, убито лежавший в прихожей, благополучно воскрес. Окровавленный, всклокоченный и потный Вурдала Демонович стоял, покачиваясь, на пороге в детскую комнату. Глаза его горели – сухими сумасшедшими алмазами. А в руке – волосатой, трясущейся – мерцал небольшой пистолет.
Жутко улыбаясь, Вурдала Демонович – медленно, будто во сне – облизнул оружие, испачканное кровью. Сумасшедшее, алмазно горящее око – тоже медленно, сонно – подмигнуло Полынцеву, который отступил подальше от оружия и оказался в бетонном углу. Волосатая рука – опять же довольно-таки медленно, сонливо – передёрнула затвор. Окровавленный палец мягко нажал на курок, но выстрела Полынцев не услышал – не успел.
Его разбудили.
Глава 18
Море шумело вокруг, шебуршало – поначалу так показалось. До слуха докатился отдалённый гул вокзала, напоминающий гудение прибоя; нестройные людские голоса шумели, словно под берегом шумела-перекатывалась галька. А за стенкой где-то рявкнул тепловоз, пронзительным криком своим ничуть не отличаясь от теплохода.
Затем кто-то настойчиво, властно потрепал по плечу. – Проснитесь, гражданин!
Степенный, строгий милиционер, приподнимая руку к тёмно-серебристому виску, представился и потребовал документы у гражданина, спавшего на деревянной вокзальной лавке.
Документы оказались в порядке, а вот глаза гражданина вызывали смутную тревогу и подозрение – заполошно рыскали, старясь не натыкаться на глаза старшины. Ещё раз внимательно пролистав документы, милиционер машинально взял под козырёк и попрощался, пожелав удачи.
«Лучше б ты меня арестовал!» – неожиданно