– От оно как… – для лучшего мышления Сбыслав хлебнул еще изрядно пива. – Ну, платков, сам понимаешь, у меня нет. Ан колец пара лежит. Балуюсь иногда с желтым металлом, коли работы мало. Дочка, чай растет. Скоро красоты захочется. На, допивай. Сейчас принесу.
Олег от угощения отказываться не стал, а ухватил крынку за широкое горлышко и привалился спиной к стене. К тому времени, когда глиняная емкость опустела, как раз вернулся хозяин, протянул ведуну небольшой сверток, сам вошел в кузню, чем-то там загремел. Середин развернул тряпицу и восхищенно цокнул языком: это были крупные височные кольца из желтой меди со спиральным рисунком из серебра и небольшим отверстием посередине, в котором покачивались жемчужинки. Похоже, с речным жемчугом в здешних местах проблем не было – пихали его куда только можно.
– Великолепно! – не стал скрывать впечатления ведун. – Я такой красоты даже на Новгородском торгу не встречал.
– Да? – высунул голову из-под полога Сбыслав. – Я чеканку мыслил лаком покрыть али эмалью, да зелья нигде узнать не смог. Оттого и решил серебро вбить.
– Блеск! Так оно даже лучше получилось. Жаль, тебе они самому, наверное, нужны.
– Моей малой еще десяти весен нет, – засмеялся кузнец. – Я ей еще не одни смастерить успею. Куда краше этих будут. В Рязани буду, еще раз тайну лака ювелирного вызнать попробую.
– Не пробуй, – покачал головой Середин, сворачивая тряпицу с кольцами. – Сколько хочешь за товар свой изящный?
– Согласись, сорок белок будет совсем не много.
– У меня нет беличьих шкурок.
– Тогда девять кун.
– И куниц нету. Я же не промысловик, чай сказывал.
– Чем де тогда платить хочешь?
– Серебром, Сбыслав. Думаю, ты не считаешь, что серебро хуже мехов?
Кузнец скользнул беглым взглядом по пальцам гостя, и ведун улыбнулся уголками губ. Большинство обитателей этого мира больше привыкли считать деньгами не содержимое кошелька, а то, что человек носил на себе. Заплатить за покупки кольцом, перстнем, шейной гривной, монетой с монисто или серебряной пластиной с собственного боевого пояса, золотой пуговицей, пряжкой, наконечником шнурка считалось в порядке вещей. Оттого-то и ходили многие разукрашенными, как попугаи, коли казна позволяла. Не красоты ради – а для демонстрации платежеспособности. Ну, и приобрести если чего захочется – капитал всегда при себе. Точнее – на себе. У Олега же сохранились старые привычки: он сунул руку в карман косухи, достал вышитый кисет и подбросил его в ладони, позволив монетам негромко, но весомо звякнуть.
– Персидское?
– Новгородское. Чешуя.
– Ну, – прикинул кузнец, – две чешуйки в чеканку я точно вбил. И металла еще на две потратил. Жемчужины по чешуе, не меньше стоят. Стало быть, шесть…
– Шесть так шесть… – Поскольку работу Сбыслав почему-то включать в счет не стал, Олег решил не торговаться, развязал кисет и отсчитал монетки. – Спасибо тебе, мастер. Золотые у тебя руки.
Ведун