Правда, сегодня утром и в моей жизни блеснул солнечный лучик. Помните про важное дело, ради которого я ездила в большой город? Так вот, счастлива вам сообщить: мой сырой дом, моя тюрьма, мой каменный мешок наконец-то ПРОДАН!
Я побывала у нотариуса и подписала все бумаги, так что через пару месяцев должна освободить помещение. Уф! Прямо гора с плеч свалилась!
Я не выбирала этот дом. Он достался мне в наследство от матери. Для человека, мечтающего взлететь на собственных крыльях, нет ничего хуже наследства – это все равно что подсунуть веревку тому, кто задумал повеситься. Почему-то я решила, что обязана беречь память о предшествующих поколениях, и заживо похоронила себя в этой дыре. Но с этим покончено. Желаю англичанам, которые займут мое место, всяческих успехов. А мне остается только определиться, к каким небесам улететь. Помнится, вы намекали мне на Барселону. Почему? Я не говорю по-каталански (как, впрочем, ни на одном другом иностранном языке), а с моей профессией жить за границей – далеко не лучший выбор. Если только не сменить заодно и профессию. Почему бы и нет?
Кстати, а как насчет вас? Вам не приходило в голову попробовать себя на новом поприще? Мне кажется, из вас получился бы неплохой шпагоглотатель. Или дрессировщик медведей. Или летчик-испытатель. Вы не забыли, что обещали меня рассмешить?
Наш хормейстер (сегодня вечером у меня хор, и это прекрасно) советует нам как можно чаще смеяться – это способствует снятию напряжения с диафрагмы и помогает пению. Так что вы абсолютно правы: давайте смеяться!
Обнимаю.
P. S. Моцарт, Шекспир и Сервантес – симпатичные ребята, но ни один из них ни разу не прислал мне электронного письма. Поэтому я предпочитаю вас.
5 марта 2013
От кого: Пьер-Мари
Кому: Аделина
Дорогая Аделина!
Только что вернулся с шестичасовой прогулки в горы. Ноги гудят, спина не гнется, зато мозг перенасыщен кислородом. Вот в каком состоянии я вам пишу. Бедняга вы! Даже, я бы сказал, бедняжка, как выражался Альфонс Доде в сказке «Козочка господина Сегена». Представляю, как вы лежите в детской кроватке в обнимку с плюшевыми игрушками, и мне вас бесконечно жаль. Да, вы правы, это еще хуже, чем если бы вас отвергли; вы сами себе навредили! Хотя нет, пожалуй, все-таки лучше: проявим оптимизм и признаем, что так у вас остается второй шанс. Между прочим, вы заметили, что я написал: «проявим оптимизм», использовав первое, а не второе лицо множественного числа? Как будто мы с вами соратники по общей борьбе. Не волнуйтесь, моя милая, я пристрою вас в хорошие руки. В конце концов, брат вашей подруги, этот самый