Спустившись на дно оврага, мерин, бухая копытами, протопал через каменистый ручей, разбрызгивая воду, и штаны на коленях у Рорана мгновенно промокли. На другом берегу он немного подождал, чтобы убедиться, что никто не отстал. Его спутники вереницей спускались к ручью сквозь деревья.
А наверху, в том месте, где они только что нырнули в заросли, уже слышался лай собак.
«Придется нам, видно, разворачиваться и принимать бой», – подумал Роран.
Он снова выругался и, пришпорив несчастного коня, погнал его прочь от ручья, поднимаясь по мягкому, поросшему мхом склону и продолжая следовать той же еле заметной оленьей тропой.
Неподалеку от ручья виднелись заросли папоротников, а за ними – впадина. Роран высмотрел ствол упавшего дерева, оно могло бы послужить неким прикрытием, если его подтащить в нужное место.
«Только бы у них не было с собой луков!» – думал он.
– Сюда! – махнул Роран рукой и, дернув за повод, направил коня сквозь заросли папоротников в эту низину. Там он спрыгнул с седла, но поводья не отпускал. Коснувшись земли, Роран почувствовал, что колени под ним попросту подгибаются, и, наверно, упал бы, если б не держался за коня. Досадливо поморщившись, Роран прислонился лбом к конскому плечу и стал, тяжело дыша, дожидаться, когда перестанут дрожать колени.
Остальные конники сгрудились вокруг него, и воздух сразу наполнился запахом конского пота и звоном упряжи. Лошади дрожали от усталости, грудь у них тяжело вздымалась, изо рта падала желтая пена.
– Помоги мне, – сказал Роран Балдору и указал на упавшее дерево.
Подхватив ствол за толстый конец, они оттащили его в сторону, и Роран даже зубами скрипнул – такая боль пронзила при этом его спину и раненое бедро. Скакать полным галопом в течение трех дней – да еще и спать меньше трех часов после каждых двенадцати, проведенных в седле, – оказалось тяжким испытанием.
«Лучше уж вступать в битву пьяным, или больным, или избитым до полусмерти!»
Он опустил конец бревна и выпрямился. Мысль о собственной беспомощности несколько нервировала его.
Роран и пятеро его спутников спрятали лошадей за бревно и повернулись лицом к стене изрядно помятых папоротников. Вытащили оружие, приготовились. Громкий лай собак был слышен уже совсем близко, ему вторило жутковатое эхо.
Роран поднял свой молот повыше, чувствуя, что напряжен, как натянутая струна. И вдруг сквозь неумолкавший лай собак услышал какие-то странные напевные звуки, становившиеся все громче. Это Карн выпевал некую мелодию, повторяя одни и те же слова древнего языка. От той силы, что таилась в этих незнакомых словах, у Рорана по всему телу поползли мурашки. Затем Карн произнес еще несколько предложений как бы на одном дыхании и так быстро, что слова слились в некое неразличимое целое, а потом указал