Слова сии переполнили и без того не шибко глубокую чашу терпения графа Макдауэлла:
– Не скрою, возрадовался я, когда выбрала ты в мужья себе мужлана неотёсанного, ибо за своеволие твоё возмутительное будет бить он тебя, аки пастух Исидор из пословицы шотландской козу свою упрямую! Но согласие твоё на брак с повесой сим аглицким разным культурам обученным, приведёт, скорее всего, к побегу и последующему браку с ним. И брак сей счастливым для тебя оказаться может, чего допустить нельзя, ибо тогда дерзость твоя преогромная безнаказанной останется, что примером, недостойным подражания для молодёжи современной будет! А посему, несмотря на миролюбие моё всем известное, придётся мне мистера Гриффита, спокойствия возмутителя на дуэль кровавую вызвать!
– Надежду лелею, мистер Макдауэлл, что известны Вы всем не токмо миролюбием, но и благоразумием, коее не дозволит Вам махать шпагою предо мною, ибо являюсь не токмо обладателем значка «Готов к обороне Отечества», но и чемпионом полка по фехтованию.
– А чемпионом полка по стрельбе пистолетной тоже являетесь? – граф усмехнулся.
– Увы! Трудно совершенства во всём добиться!
– Тогда стреляемся и немедленно! – воскликнул Макдауэлл.
– Уважаемый граф отважный! Видите ли Вы вон в той форточке открытой пташку малую, на карнизе дома противоположного беззаботно сидящую?
– Ну, вижу.
– А теперича видите? – вопросил лейтенант, выхватывая пистолет и быстро прицеливаясь.
Грянул выстрел. Когда дым рассеялся, карниз противоположного дома был пуст.
– Теперича не вижу, – ответил граф, – ибо улетела птица сия, звука выстрела устрашившись.
– И пулю с собой унесла, – усмехнулась Джейн, – ибо нет следа пулевого на стене противоположной!
Тут в голову графа Макдауэлла, к оригинальным мыслям (аки и у миссис Гамильтон!) непривычную одна из таковых мыслей пожаловала, и воскликнул он с радостию:
– А потому следа пулевого нет, что и пули-то не было, ибо был сей выстрел холостой! А будь в стволе пуля, разнесла бы оная окно вдребезги, ибо не способен сей горе-стрелОк попасть не токмо во пташку малую, но и в форточку открытую!
И засмеялись патриоты шотландские над офицером аглицким, коий не токмо не закричал истошно, правоту свою доказывая, но даже от стыда не покраснел (вот ведь какой бесстыдник!). Но лишь кончился смех сей патриотический, заглаголила Джейн, к тому времени уже у окна стоЯщая:
– А чем тогда объяснить наличие на земле птахи малой окровавленной и бездыханной?
И покраснел от сего вопроса граф Макдауэлл аки помидор, к тому времени уже из Южной Америки в Европу завезённый,