Понимать надо так: нападение на невинность девичью…
– Не реви, дура, – сказала царица. – Раздевайте ее!
Молодую обнажили от одежд праздничных, облачили в ночной капот из белого атласа, украшенный голубенькими кружевами. Анна Иоанновна звучно и сочно поцеловала племянницу и велела:
– Где принц? Может войти. А мы оставляем вас, дети…
Она снова вернулась к столу и много пила. Был уже третий час ночи, князь Куракин давно под столом валялся, веселье угасло, не успев родиться, гости устали, и тут появился Ушаков. Инквизитор стал нашептывать Анне Иоанновне что-то на ухо. Императрица резко встала, вышла из-под балдахина.
– Что там еще могло случиться? – спросил ее Бирон.
– Сама разберусь…
Ушаков плелся следом за царицей, докладывая:
– Бродит по саду, а в браутс-камору не идет…
Летний сад был темен, от Невы свежело. В гуще подстриженных боскетов вспыхивали китайские фонари. Мелькнуло за кустами белое платье принцессы – девушка явно пряталась. Анна Иоанновна широкими шагами, как солдат, перемахивала через клумбы, давя цветы и робких светляков… Настигла племянницу в кустах:
– Ты чего тут шляешься, ежели с мужем быть надобно?
– Не пойду я к нему, – ответила Анна Леопольдовна. – Он мне мерзостен. Хотели брака, брак заключен. Но люблю я другого.
Анна Иоанновна повернулась к Ушакову:
– Андрей Иваныч, скройся… мы сами столкуемся.
Императрица безжалостно стегала невесту по щекам.
– Мне наследник нужен! – приговаривала. – Наследник престолу российску! Ступай к мужу и ложись в постель, дуреха…
Анна Леопольдовна, ожесточаясь, отвечала:
– На плаху тащите меня! На плаху лучше….
Тогда императрица вцепилась ручищами в ее четыре косы, и посыпались в мокрую траву бриллианты, которые сразу померкли в ночи средь светляков природных. Анна Иоанновна силой потащила невесту за косы в браутс-камору. Подзатыльником затолкала девушку внутрь спальни, где на постели, одинок, сидел принц Антон.
– Зачните с богом, – напутствовала царица обоих. – А коли еще раз сбежишь, – пригрозила племяннице, – так я, видит бог, солдата с ружьем к постели вашей приставлю… Ну!
А утром ее сгибало от боли в дугу.
– Где болит, ваше величество? – спрашивали медики.
– Вот тут… ох, ох! За што наказал господь?
– Вы вчера,