– Ни в чём, даже в юриспруденции, – отозвался тот.
– Ответ, достойный мудреца, – заметил мистер Годолл. – А вы, сэр, – продолжил он, обращаясь к Чаллонеру, – позволите ли мне задать вам тот же вопрос, поскольку вы являетесь другом мистера Сомерсета?
– Ну как вам сказать, – задумался тот. – Я неплохо играю в вист.
– Сколько в Лондоне людей, – парировал хозяин, – у которых целы все тридцать два зуба? Поверьте, господа, недурно играющих в вист гораздо больше. Вист, сударь мой, огромен, как мир, и умение играть в него есть достоинство, сравнимое с умением дышать. Я некогда знавал молодого человека, заявлявшего, что он учится с целью стать лорд-канцлером. Его помыслы были весьма амбициозны, однако я нахожу их куда менее эксцентричными, нежели надежда на то, что кто-то сможет зарабатывать на жизнь игрой в вист.
– Боже мой! – воскликнул Чаллонер. – Боюсь, что меня ждёт незавидная участь стать рабочим.
– Незавидная участь? – отозвался мистер Годолл. – Вообразите себе лишённого сана пресвитера. Неужели для него унизительно стать майором? А если уволенный со службы капитан сделается членом суда, будет ли это для него изгнанием из рая? Ограниченность представителей так называемого среднего класса прямо-таки поражает меня. Они искренне уверены в том, что мир, находящийся за пределами их круга, пребывает в равной степени невежества и погряз в пороках. Но если взглянуть на мир беспристрастным взором, то мы убедимся, что все слои общества расположены в строгом иерархическом порядке и каждому из этих слоёв свойственны присущие ему знания, достоинства и дарования. Благодаря изъянам вашего образования вы куда менее годитесь в рабочие, нежели в правители империи. Различия, сударь мой, лежат гораздо глубже. Настоящее искусство, достигнутое трудом, прилежанием и познанием, надежно ограждено от конкуренции со стороны воинствующих дилетантов. И именно оно даёт человеку право называться мастером своего дела.
– Какой, однако, высокопарный субъект, – прошептал Чаллонер на ухо своему спутнику.
– Он выдающаяся личность, – ответил Сомерсет.
В эту минуту дверь заведения открылась, и появился третий молодой человек, который довольно робко спросил немного табаку. Он был моложе остальных и красив какой-то неуловимой, чисто английской красотой. После того как хозяин обслужил его, тот раскурил трубку, расположился на диване и напомнил Чаллонеру о своём знакомстве с ним, назвавшись мистером Десборо.
– Десборо, ну конечно же! – воскликнул Чаллонер. –