– Сделай милость, скажи, когда будешь готов поговорить, – сказал Джулио брату.
– Когда угодно, только не сегодня.
– Завтра я должен ехать в Радикондоли[3] по делам страховой компании. Там у приходского священника я видел серебряное распятие…
Последние слова заинтересовали Никколо. Он резко обернулся и спросил:
– Он его продает?
– Именно поэтому я и пришел.
Никколо, казалось, разозлился, будто Корсали в чем-то провинился:
– По-твоему, оно мне понравится?
– Думаю, да.
– Ты в таких делах не разбираешься, я тебе не доверяю.
– Уж совсем за простака меня держишь!
– И сколько он просит? Скряга, небось? – спросил Джулио.
– Вроде как двести.
Никколо задрожал от возмущения:
– Передай этому священнику, пусть подавится своим распятием! Я с такими, как он, дел иметь не хочу, я покупаю только у тех, кто не умеет торговаться. Увижу его у нас в лавке – поколочу, честное слово! Так и скажи! Пусть держится от меня подальше!
Никколо готов был, казалось, растерзать несчастного гостя. Неожиданно он улыбнулся и спокойно растянулся на стуле, поглядывая то на брата, то на Корсали; глаза его сияли, он словно приглашал их посмеяться вместе с ним. Им передалась его безмятежная, ребяческая радость. Заметив это, Николо как будто оскорбился и закричал не своим голосом:
– Не желаю с вами разговаривать!
Затем, нарочито не обращая внимания на Корсали, обратился к Джулио:
– Ты отправил счета?
– Осталось положить в конверт квитанции.
– Чего же ты ждешь?
– Сегодня все сделаю.
– Ничего не забыл указать?
– Я все переписал, как было в книге.
– А даты?
– И даты тоже.
– Хотелось бы знать, почему они не платят.
– Да просто люди поступают, как им удобно!
Никколо стукнул рукой по сундуку, так что звякнуло кольцо на мизинце, и зевнул:
– Что-то у меня голова болит: все эта острая подлива.
– Ты же просил, чтоб было побольше перца!
– Что у нас на вечер, цыпленок?
– Кажется.
– Если нет – пойду ужинать в ресторан.
– Как хочешь, кто тебе запрещает. Уже не в первый раз…
– А у тебя, Витторио, что сегодня на ужин?
– Да что Бог пошлет – бульончик, кусок вареного мяса и, может быть, головка сыра – самая малость, я ведь ем, как птичка.
Никколо усмехнулся:
– А я вот на завтра, пожалуй, куплю индейку. Я, знаешь ли, вареное мясо просто на дух не переношу!
Он повеселел и даже принялся рассказывать какую-то смешную историю. У него всегда в запасе был новый анекдот, после которого он сам хохотал до слез, приговаривая:
– Вот потеха! Кто, если не я, повеселит вас хорошим анекдотом!
Джулио тоже смеялся, но сдержанно. Никколо