На секунду я пожелал, чтобы эта гора и была моим Наследством, хотя, конечно же, не посмел признаться в этом матери.
По мере того как мы удалялись от моря, нам все чаще встречались шахты, и я впервые увидел медно- и оловодобывающую промышленность, которой веками славился Корнуолл, каменные башни с размещенными в них двигателями, черные клубы дыма, мрачные кучи шлака. В поместье Пенмаррик две шахты, сказала мне мать, но только одна, Сеннен-Гарт, еще работает. Другая, Кинг-Уоллоу, уже несколько десятилетий как закрыта.
– Можно мне спуститься в шахту? – с надеждой спросил я.
– Господь с тобой, дитя мое, ты не ремесленник. Ну-ка, выгляни в окно, и увидишь северный берег. Вон! Ну разве не восхитительный вид открывается отсюда, с гребня горы? Вдоль берега раскинулись три прихода, один рядом с другим. Сент-Джаст на западе, Морва – прямо перед нами, а Зеннор – к востоку от Морвы. Пенмаррик, конечно же, находится в приходе Сент-Джаст.
– А сейчас в каком мы приходе?
– В Зиллане. Он расположен на пустоши позади Морвы… Роберт, вели кучеру поторопиться!
Мы поехали дальше на запад через серую шахтерскую деревню Сент-Джаст, а потом по дороге, ведущей к мысу Лендс-Энд, но вскоре свернули с нее и направились на север от моря.
– Ну, – распорядилась наконец мать, – вели кучеру остановиться, Роберт.
Коляска остановилась.
– Выходи, дитя мое.
Я повиновался. Весенний ветерок слегка овевал мои щеки, теплое солнце светило с весеннего неба. На обочине дороги уже цвели полевые цветы, а чуть дальше колючие кусты утесника готовились распуститься великолепными желтыми цветами.
Мать схватила меня за руку:
– Смотри!
Я посмотрел. За пустынной долиной, позади рощицы, неожиданной в этом скудном ландшафте, на скалах над морем возвышался замок. Я открыл рот от изумления, но, присмотревшись, понял, что сооружение было вовсе не замком, а огромным домом, выстроенным из черно-серого камня и украшенным