Много лет спустя я все-таки пересмотрела на видео это свое выступление на брусьях и подготовку к нему. И вот тогда все встало на свои места: это была самая настоящая диверсия! Точно рассчитанный психологический ход, который выбил меня из колеи, когда была искусственно создана вся та суматоха, которая происходила перед моим выступлением. Можно было бы и все это опротестовать, если бы рядом со снарядом сидел какой-нибудь российский ассистент и засекал на секундомер, сколько времени было отпущено на подготовку снаряда и самой спортсменки на выступление. Увы, выводы из этого технического просчета были сделаны тренерами позже, когда все уже было для меня далеко позади…
Кто бы мог подумать, что именно таким печальным и нервным, а не триумфальным будет финал моей итоговой афинской схватки: ведь я ехала только за золотом и не одним! Но я не рыдала, не билась в истерике, а просто перевернула страницу, понимая, что, закончив сегодня сражение на Олимпиаде, я точно завершила и свою спортивную карьеру. Вернувшись в гостиницу, устроила себе вечер наслаждений: выпила стопочку коньяка за то, что теперь уже абсолютно все позади и я, слава богу, жива и здорова и могу позволить себе расслабиться! Я сняла грим с лица и расчесала лак с волос, попарилась в бане, приготовила ароматную ванну, зажгла свечи, включила музыку и погрузилась в нирвану.
На самом деле афинская Олимпиада закончилась для меня не так уж и плохо: все-таки я завоевала в личном многоборье свою первую медаль, пусть и «серебро», а еще «бронзу» в командном первенстве! В моей спортивной карьере уже были «серебро» и «золото» с других Олимпиад – дай бог каждому иметь такие трофеи… Конечно, я мечтала о «золотой» точке в спортивной карьере! Но оказалось – не судьба…
Несколько часов спустя с соревнований в олимпийскую деревню вернулись и мои подруги по команде. Прибежали испуганные ко мне в номер: «Света, что случилось? Нам звонят твои родители… Твой телефон молчит!» Как назло, на моем счету закончились деньги, поэтому до меня никто не мог дозвониться. Естественно, все переживали, ведь телевидение транслировало весь ход соревнований, и родители наблюдали на голубом экране весь этот кошмар. Они видели, в каком натянутом состоянии я ушла из зала, и терялись в догадках: куда же я пропала?
Конечно, мне было горько и обидно, но я держалась, никому не желая показывать всю глубину и тяжесть своих переживаний. Я позвонила маме. И чтобы успокоить ее, сказала: «Да ты не пугайся – все нормально, я уже расслабилась, попарилась в баньке. Вскоре за мной приедут, заберут, чтобы больше ничего мне не напоминало этого ада… Все будет о’кей, и я буду счастлива!» Мама сделала вид, что успокоилась. И сообщила, что Юлька, моя любимая сестренка, уже выехала ко мне.
На самом деле вскоре приехали мои близкие и друзья, которые болели за меня на трибунах, – они уже и обмороки пережили, и сердечные приступы