Для людей, ценящих идеал «веселой легкости бездумного житья», серьезная сторона «Башни» выглядела пугающей. Не случайно мы привели строку М. Кузмина: именно его дневниковые записи от 17 и 18 января 1906 г. показывают, насколько опасными ему казались «среды». Напомним одну из этих записей: «Чудная погода с утра была для меня отравлена мыслью идти к Ивановым»; и далее: «Габрилович читал длиннейший и скучней реферат о “религии и мистике” <…> Я несколько скучал, пока меня не вызвал Сомов в другую, “бунтующую” комнату…»[44] Но даже некоторое примирение с духом «бунтующего» варианта собрания не сделало Кузмина завсегдатаем «сред». Для этого понадобилась еще одна, более значительная уступка духу развлечения.
Там же, на «Башне», организовались еще два кружка – «Друзья Гафиза» и «Фиас», где стихия отвлечения от насущных дел и забот стала значительно более заметной. Если «Фиас» реализовался лишь в очень малой степени, то занятия «гафизитов» описаны весьма подробно[45], так что напоминать о фактической стороне дела, видимо, не имеет смысла. Но само по себе подражание литературным, историческим и мифологическим персонажам и сюжетам придает развлечению легкий, иногда почти незаметный ореол серьезности. И при всем этом такая серьезность сама по себе переходит с уровня однолинейной невозмутимости на совсем иной, где все, если использовать много позже произнесенные слова А. Ахматовой, «двоится или троится». Под стилизованными одеждами, которые конструировал преимущественно К.А. Сомов[46], под мушками его же работы[47], под легкой музыкой и танцами на самом деле скрывались серьезное творчество, любовные кризисы, планы последовательных занятий[48]. Но не менее важно для символистской природы всего предприятия то, что его опознавательные знаки обозначали различные ориентиры. Не только персидская (а отчасти и арабская) культура, но и ее преломление через гетевский «Западно-восточный диван», который уже в 1930-е годы Кузмин будет переводить, а также творчество других немецких писателей – прежде всего, Фридриха Гёльдерлина и Августа фон Платена. Но не следует забывать и античную традицию (так, имя Л.Д. Зиновьевой-Аннибал – Диотима – указывало одновременно и на роман Гёльдерлина, и на «Пир» Платона), и французский XVIII век, органически входивший в культурный фон «Гафиза» вследствие занятий Кузмина «Приключениями Эме Лебефа». Не следует забывать и современный общественный и литературный фон – от злословия по поводу писателей до роспуска Думы и Выборгского воззвания.
В своем