Секунду спустя Жан так же нежно коснулся мочки моего уха. Очередной невидимый разряд пронзил мое тело. А еще через секунду он примкнул губами к моим губам.
В этот момент ушла дрожь, прошел страх. Теперь все так, как должно было быть. Не слишком ли быстро? Нет. Скорее это как раз то, чего я ждала очень долго. Слишком очевидно было взаимное притяжение, и не было никаких причин с ним бороться.
Не прошло и минуты, как моя мокрая футболка полетела на пол вслед за толстовкой. Стало совсем тепло. Жан снял с себя рубашку, накинул ее на мои плечи и взял меня на руки. Продолжая осыпать поцелуями мое лицо и шею, он опустился вместе со мной на пол, застланный толстым слоем соломы.
Лишь первые несколько секунд я чувствовала острые покалывания сухого сена на спине, даже сквозь рубашку Жана, служившую импровизированной простынкой. Но все последующие мгновения мне казалось, что я лежу на мягчайшей перине. Потому что рядом был Жан, человек, которому, несомненно, суждено было стать самым любимым и самым желанным на свете.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем закончился дождь. Уютно устроившись на плече Жана, я рассматривала балочную конструкцию, на которой держался купол ангара. Нам обоим было жарко, капельки пота проступили на наших загорелых телах. Мы несколько минут удовлетворенно молчали, прислушиваясь, как снаружи ветер шелестит мокрой листвой деревьев. Была уже глубокая ночь, о чем свидетельствовали громкие уханья лесного филина и голубоватый свет растущей луны за окном.
Наконец Жан потянулся за своими джинсами, которые лежали совсем рядом, и извлек из кармана пачку «Мальборо».
– Остатки былой роскоши, – улыбнулся он, открывая неполную пачку.
– Не волнуйся, на базе курить не запрещено. В каталоге, по которому базисты заказывают необходимые вещи, сигареты тоже есть.
– Мне все больше нравится ваша база. В таком случае я поделюсь с тобой папироской, – подмигнул Жан.
– Спасибо, не откажусь.
Закурив, мы помолчали еще несколько минут. Мне не терпелось задать Жану множество вопросов, но начала я именно с этого:
– За что тебя осудили? – негромко поинтересовалась я. В конце концов, я поведала ему всю свою историю. А про себя он не сказал ни слова.
– За предумышленное убийство, совершенное с особой жестокостью, – ровным тоном ответил Жан.
Меня передернуло от ответа. Вполне можно вообразить, как невинному человеку шьют предумышленное убийство. Например, как в Жанкином случае. Но как сюда можно было приплести «особую жестокость» и в чем она состояла?
– Тридцать пять ножевых ранений, – ответил Жан на мой молчаливый