И тут, как в это бывает в романах, Павел увидел Её. Она шла в лёгком белом платьице, хрупкая, летящая, вся пронизанная солнцем. Её пушистые льняные волосы казались сотканными из солнечных зайчиков. Огромные глаза были доверчиво распахнуты миру. Золотистые беззащитные веснушки словно мерцали на её щеках, плечах, руках. Павлу до головокружения захотелось припасть губами к этим веснушкам, хотя бы к одной. И замереть вот так… Легко, как-то даже невесомо, она проплыла мимо их лавочки. Павел понял, что если сейчас не окликнет её, то не простит этого себе никогда.
– Девушка! – Павел вскочил со скамейки и бросился за ней. – Девушка! – он обогнал её и встал перед ней так, что они оказались лицом к лицу.
У него буквально перехватило дыхание от её изумрудного взгляда, этих веснушек, волос, которые оказались так близко от него. Он чувствовал её запах.
«Так, наверное, пахнут подснежники», – подумал Павел.
Никаких банальных фраз говорить не хотелось – всё казалось пошлым и надуманным для такого чудесного момента.
– Можно я буду звать тебя Солнечным Зайчиком? – спросил Павел.
– Зови, меня ещё никто так не называл, – мягко улыбаясь, ответила она.
Через три месяца они поженились. Ната была из Саратова, а сюда приехала учиться на редкую по тем временам профессию модельера, в текстильный институт. В то лето она перешла на третий курс.
Денег на свадьбу не было. На дворе стояли девяностые. В это время многим в недавнем прошлом советским, а ныне российским, гражданам пришлось несладко. Семьи Наты и Павла не были исключением. Супруга Павла была из небогатой семьи: отец – бывший инженер на Саратовском авиационном заводе, а ныне безработный; мать – библиотекарь. В семье самого Павла сложилась похожая ситуация: родители – оба инженеры, работали каждый в своем НИИ. Институты еле-еле сводили концы с концами в это рыночное время.
Но как-то обошлось. Ната взяла у подружки свадебное платье, в котором та месяц назад выходила замуж, у соседки выпросила умопомрачительно красивые белые лаковые итальянские туфли. Туфли Нате были маловаты. Всю свадебную церемонию, все свадебные вальсы, все вставания под крики «Горько!» для невесты были адовыми муками. Наверное, такие испытывала Русалочка, когда вместо хвоста ради любимого заимела две ноги. Зато туфли были невиданной тогда красоты. У Павла же с защиты диплома остался новый костюм. На кольца и угощение кое-как назанимали у знакомых. Не было, конечно, ни ресторана, ни оркестра, праздновали у Павла дома. Не было и свадебного путешествия, и медового месяца.
Вместо этого