Может, мне и достались в наследство борцовские способности отца, но его техничности у меня нет. Единственное, что я умею делать, – вставать на мостик, что, в общем-то, тоже неплохо. Думаю, если меня просто не уложат на лопатки, все уже будут счастливы, и мы сможем спокойно уйти отсюда. Брайан приближается ко мне, мы сцепляемся руками и пытаемся уложить друг друга на мат. Я сразу же отметил, что двигаюсь быстрее него. Его внимание сконцентрировано на том, чтобы стоять в правильной позиции и осуществлять правильный захват. Пока он возится с этим, я проскальзываю сзади и, схватив его за пояс, бросаю на пол. Прежде чем Брайан успевает что-либо сообразить, я укладываю его на спину, и тренер стучит по ковру. От немногочисленной толпы борцов, наблюдавших за нами, слышен коллективный выдох удивления. Все закончилось. Слава богу, я могу отправиться домой. Но у тренера другой план на этот счет. Он хочет, чтобы теперь я сразился с десятиклассником. Толпа наблюдающих выросла до десяти человек, если не больше. И над десятиклассником я одерживаю победу, даже быстрее, чем над Брайаном.
Но лучше бы я проиграл. В третий раз мне предстоит бороться со старшеклассником Марком; его брат – чемпион штата, и все ожидают, что Марк пойдет по его стопам. И теперь толпа переметнулась на другую сторону. Одно дело, когда восьмиклассник одерживает победу над парой ребят, которые даже не входят в сборную школы, но схватка с капитаном команды – это уже другое дело. Он кладет руку мне на плечо, я смахиваю ее. Он устремляется к моей ноге, но я вовремя уворачиваюсь. Мы схватываемся голова к голове, ухо к уху, а затем оба падаем на землю. Промелькнула мысль, что, возможно, я смогу одержать верх, но вот мы катаемся туда-сюда минуту. И теперь я знаю, что превосходство – на моей стороне. Я чувствую, как у него слабеют руки, и собираюсь воспользоваться этим. Хватаю руку, которая лежит на земле, и пытаюсь скрутить ее. И тут я слышу его смешок. Неожиданно я чувствую, будто скатываюсь с горы, как в мультфильме. Части моего тела переплетаются самым невероятным образом. Я все еще нахожусь в «захвате Претцеля»,[9] когда слышу, как тренер ударяет ладонью по мату, чтобы объявить о моем поражении. А вот распутаться я смог очень быстро.
С тех пор я никогда больше не боролся. И, выполняя данное обещание, мой отец вернулся к этой теме всего лишь один раз, когда я только перешел в старшие классы. Я лишь покачал головой в ответ, и он все понял. Вместо борьбы я играл в американский футбол, но папа говорил, что я не вышел ростом, чтобы в него играть, – его слова меня лишь раззадоривали. Я хотел стать звездой самого высокого ранга. Я хотел видеть свое имя в заголовках