– На другой стороне канала, к счастью. На той, где был царь, погибло много народу. В том числе один ребенок.
– Что за канал?
– Екатерининский, там, где поворот. Я…
– Даша! – крикнула Амалия.
Горничная тотчас же показалась из передней. Лицо у нее было белое, губы дрожали – судя по всему, она все слышала.
– Даша, мое пальто!
– Амели, ты куда? – простонала Аделаида Станиславовна.
– Во дворец!
– Ты сошла с ума! Тебя не пустят! Куда ты идешь? Я не хочу, чтобы ты выходила из дома! Мало ли что может произойти! Эти нигилисты только в книжках сущие рыцари, а на самом деле, если они убивают детей, они – звери!
Амалия резко повернулась и посмотрела на мать так, что та даже отступила на шаг.
– Я должна знать, что происходит, – отчеканила девушка. – Наша семья не видела от императора ничего, кроме добра. Может быть, он еще жив!
И Амалия поспешила к себе в комнату – одеваться.
Аделаида Станиславовна посмотрела на брата, но тот отлично понимал, что отговаривать племянницу бесполезно, и только покачал головой.
– Так… – промолвила старая дама, постепенно обретая спокойствие духа. – Даша! Ты идешь с моей дочерью.
– Мне никто не нужен! – крикнула Амалия из своей комнаты. – Сама справлюсь!
Она вышла в переднюю, кое-как убрав волосы и не приколов накладку. Даша подала ей ботинки, шляпку, помогла надеть пальто. Амалия едва не ушла на мороз без перчаток, но в последний момент горничная все-таки вспомнила о них и, выбежав за дверь, догнала госпожу на лестнице.
– Амалия Константиновна! Перчатки!
И, подавая перчатки, несмело добавила:
– Я, Амалия Константиновна, буду молиться за государя. Может быть, все еще обойдется и он останется жив. Ведь на него уже несколько раз покушались!
– Молитва – это хорошо, – кивнула девушка. – Но я бы сейчас отдала все, чтобы не случилось того, что случилось.
На улице Амалия хотела взять извозчика и сразу же ехать к Зимнему дворцу, но обнаружила, что впопыхах забыла дома кошелек. Мгновение она размышляла, вернуться за ним или нет, но, в конце концов, махнула на все рукой и быстрым шагом двинулась к Дворцовой площади.
Однако добраться до Зимнего оказалось не так просто – часть Невского, примыкающего к площади, была запружена народом, а на самой площади яблоку было негде упасть. Тут же были конные жандармы, сдерживавшие толпу, и гвардейцы с растерянными лицами.
Люди переговаривались, возмущались, иные злорадно ухмылялись, большинство же, как обыкновенно бывает, пришло только поглазеть.
– Как же так можно? – обиженно говорила какая-то женщина, по виду – жена мелкого чиновника. – Бомбу в… царя!..
– Позвольте, сударыня! – тотчас же встал в позу стоящий рядом студент в очках. – В царя, значит, нельзя, а в других можно? Так, что ли?
– Морду бы тебе набить, – мрачно откликнулся стоящий рядом мастеровой с огромными кулаками.
Студент испуганно оглянулся