– Лейтенант Манжула, десантник, – произнес он. – Что скажете, Хейно Эмильевич? И вы, Елена Павловна?
Виролайнен пожал плечами и сделал красноречивый жест: мол, транспорт за мной, а остальное мне до лампочки. «Ходоки» не входили в сферу его интересов; он был человеком суровой советской закалки и рассматривал испытателей как расходный материал. Не один, так другой… Людей было много, а агрегат, переносивший их на Ту Сторону, являлся вещью уникальной и более ценной для Виролайнена, чем вся команда «ходоков».
– Манжула… – повторила психолог, затем вскинула взгляд к потолку и погрузилась в раздумья. – Рекомендация отрицательная. Не то чтобы глуповат, однако… Пожалуйста, следующего, Сергей Борисович.
– Капитан Реваз Бараташвили, ГРУ.
– Слишком горяч и неуравновешен. Не советую.
– Так вы всех похерите, милейшая Елена Павловна, – проворчал Шахов. – Бараташвили дважды погружался, причем с неплохими результатами. – Он включил компьютер и выбрал нужный файл. – Вот… Смел, решителен, упорен…
– Опрометчив и упрям, – возразила психолог. – Чего вы от меня хотите, Сергей Борисович? Толкового совета или…
– Ладно, ладно! – Генерал махнул рукой. – Не будем спорить! Третьим идет Василий Шостак, лейтенант, тоже из ГРУ. Ваша оценка?
– Этот подходит, – коротко заметила Гурзо. – И Ртищев из «Альфы» тоже. Он четвертый в вашем списке.
– Да. Еще один из «Альфы», капитан Смирницкий. Последний – морпех Бабанин, старший лейтенант. Что скажете о них?
– Кандидатуры, равноценные Шостаку и Ртищеву, но все же рекомендую их отставить.
– То есть либо Шостак, либо Ртищев… – с задумчивым видом произнес генерал. – Но почему, Елена Павловна?
– Тот и другой – любимые ученики Одинцова. Может быть, «любимые» слишком сильно сказано, но он их отличал. Определенно отличал! Я полагаю, что с ними он будет говорить охотнее. Ведь он не… – Женщина смолкла.
– Да? – поторопил ее Шахов.
– Будем откровенны, Сергей Борисович: Одинцов не хочет возвращаться. О причинах и мотивациях мы можем лишь гадать. Вдруг он попал в очень приятное место, случайно занял высокую позицию или оказался в обстоятельствах, что превалируют над памятью о нашем мире, над прежней его жизнью, над всем, что он оставил здесь. В такой ситуации он может отказаться от любых контактов… Во всяком случае, я этого не исключаю и потому советую послать людей, которым он благоволил.
– Разумно, – согласился Шахов. – Ваше мнение, Хейно Эмильевич?
– Посылайте любого, – проскрипел академик. – Я гарантирую доставку, а психология мне не интересна. Захочет он говорить с «ходоком» или нет – его дело, но наш гонец, попавший на Ту Сторону, что-то увидит и вернется с данными.
Лишь бы их хватило для отчета, подумал Шахов и, вытащив ручку, подчеркнул две фамилии. Ртищев или Шостак… Решено! Один из них уйдет сегодня вечером в Зазеркалье.
В