В 1937-м Гарольд устроился кондуктором, а в 1938-м стал водителем автобуса. В 1940 году родился Питер, а в 1943-м – Джордж, четвертый ребенок и третий сын.
«Я в первый день поднялся в спальню посмотреть на малыша, – вспоминает мистер Харрисон, – и не поверил глазам. Он был я в миниатюре. Ну надо же, думаю! До чего же он на меня похож».
«Джордж всегда был очень самостоятельным, – рассказывает миссис Харрисон. – Помощи от других детей не принимал. Мы посылали его к миссис Квёрк в мясную лавку и давали записку, но он ее выбрасывал, едва выходил за порог. Увидев его детское личико над прилавком, миссис Квёрк спрашивала: „Где твоя записка?“ А Джордж отвечал: „Мне она не нужна. Дайте, пожалуйста, три четверти фунта лучшей свиной колбасы“. Ему тогда вряд ли было больше двух с половиной лет. Его все соседи знали».
Отдать Джорджа в начальную школу оказалось непросто. Начался послевоенный демографический взрыв. Все школы были переполнены. «Я попыталась пристроить его в католическую школу, он был крещен католиком. Но там сказали: пусть сидит дома до шести лет – потом, может, мы его возьмем. Джордж был таким смышленым и развитым – ну и я отдала его в обычную государственную начальную школу».
Школа была в Давдейле. Там уже учился Джон Леннон. Но Джон был на два с половиной года и на три класса старше Джорджа. Они не были знакомы. В одном классе с Джоном Ленноном и с Джимми Тарбаком, будущим ливерпульским комиком, учился Питер Харрисон, брат Джорджа.
«В первый день я отвела Джорджа в школу по Пенни-лейн, – вспоминает миссис Харрисон. – Он с самого начала захотел на обед оставаться в школе. Назавтра я сняла с вешалки пальто, а он говорит: „Нет, мама, не надо меня провожать“. Я спросила почему. А он мне: „Не хочу, чтоб ты была как эти любопытные мамаши, которые сплетничают у ворот“. Он всегда был против любопытных мамаш. Ненавидел, когда соседи сплетничали».
Самое первое воспоминание Джорджа – как он с братьями Гарольдом и Питером за шесть пенсов купил цыплят и принес домой. «Мой цыпленок и цыпленок Гарольда подохли, а тот, которого купил Питер, жил на заднем дворе, все рос и рос. Стал огромный и очень злой. Люди боялись заходить к нам через двор и пользовались только парадной дверью. Мы съели его на Рождество. Пришел парень и свернул ему шею. Помню, как тушка висела на веревке».
Когда Джорджу исполнилось шесть, семья переехала из Уэйвертри в муниципальный дом в Спике. «Хороший, современный дом. После типового дома, где мы жили, – просто мечта. Из коридора выходишь в гостиную, оттуда в кухню, затем снова в коридор, а потом назад в гостиную. В первый день я так и бегал кругами».
Новый дом был на Аптон-Грин, номер 25. В очередь на него семья встала восемнадцатью годами раньше, в 1930 году.
«Дом был абсолютно новым, – рассказывает миссис Харрисон, – но я возненавидела его с первой же минуты. Мы пытались разбить садик, но его губили